Дети Розы - [8]
— Как Алекс?
— Вполне здоров.
— А шато?
— Шато дорогое. — Тобайас улыбнулся.
— Выпьете чаю с лимоном? — Лялька крикнула: — Мария!
— Я ненадолго. — Он сделал паузу: — Взгляните. Я привез вам подарок.
— О! — Лялька смутилась. — От Алекса? Благодарю вас. Я посмотрю. Попозже.
Она приняла сверток из рук Тобайаса и внезапно ощутила болезненный ком в горле. Тобайас принялся ходить по комнате. Лялька подумала, что не стоило бы так жарко топить. Мужчины не раз говорили ей об этом. Тобайас был бледен, казался скованным.
— Вам надо путешествовать, — сказал он. — Откройте для себя окно. Окно в мир.
— Забавно, что как раз… — начала было Лялька, но остановилась. Тобайасу она не доверяла, а потому не стала даже упоминать о предложении Кейти. — Возможно, вы правы. Возможно, мне нужно переменить обстановку. — Она внимательно посмотрела на Ансела. — Итак, вы вернулись в Лондон. Рассчитываться за приобретение Алекса.
— Не совсем. — Он улыбнулся. — Есть сложности. Мы расплатимся в свое время. В этом и состоит моя работа — определить нужный момент.
— Какие-нибудь серьезные проблемы?
— Никаких. Просто масштаб велик. Это как разделить на части Индию.
Она расслабилась и засмеялась вместе с Тобайасом:
— Вам это понравится.
— Вовсе нет, — возразил он. — Я возненавижу шато. Все это нелепо. И безответственно. Не нахожу тут никакого смысла — ни с нравственной точки зрения, ни с точки зрения логики.
— Ни с финансовой?
— Меньше всего с финансовой.
— Думаю, Алекс просто хочет освободиться, — тихо сказала Лялька.
Тобайас рассмеялся:
— Что за фантазии приходят вам в голову.
По его взгляду она поняла, что он хочет уйти.
— Вы его просто не знаете, — заметила она. — Не понимаете. Все дело в удаче. Он не мог ее упустить.
— Лялька, он ни от чего не отказывается, уверяю вас.
Она поняла намек. И на мгновение он смог увидеть ее страх.
— Позаботьтесь о нем, Тобайас. Прошу вас.
Телефон Клары стоял в прихожей между пыльной вазой с сухими цветами и бутылкой апельсинового сока. Светло и тепло в квартире было только в кухне. Линолеум в прихожей был рваный, стены выкрашены в коричневый цвет. В щель для писем задувал ветер.
— Кто звонил? — донесся голос Перетца.
— Это не тебе.
— Я не спрашивал, кому. Я спросил, кто это. Ты говорила довольно долго.
Клара вернулась на яркий свет, немного щурясь, улыбнулась и провела рукой по волосам. Она была моложе Ляльки, и это было заметно, несмотря на дешевое ситцевое платье. Ее черные волосы вились, кожа сохранила нежность цветочных лепестков.
— Разве? Дать тебе чаю? Звонила сестра.
— Ах, сестра.
— Да, сестра.
Перетц отвернулся от телевизора и уставился на жену черными глубоко посаженными глазами, утонувшими в землистом лице. В противоположность пухлой и румяной Кларе он выглядел довольно жалким. С его лица не сходило привычное выражение безысходности.
— Постыдилась бы упоминать эту шлюху! Не желаю слышать ее имя в своем доме.
— Она вовсе не шлюха, — спокойно возразила Клара.
— Если ты такая умная, скажи, как этот Мендес, твой замечательный зять, сделал себе состояние? Ну, скажи.
— Лялька говорит… — неосмотрительно начала Клара.
— Да что она может знать? Что ты можешь знать? Так я тебе скажу. На крови рабочих он его составил. На крови таких людей, как я, не иначе. Он высасывал их кровь. А ты еще рассыпаешься в благодарностях за ее подачки.
Клара перевела взгляд на часы:
— Дети вот-вот придут.
— Разве я не прав? Признай, ты ей благодарна.
— Да, благодарна. Ведь у тебя нет работы.
При этих словах его глаза загорелись.
— Ты болен, я вовсе не говорю, что тут есть твоя вина. — Она вернулась на кухню и поставила чайник на огонь. Стала напевать что-то вполголоса. Надкусила сахарное печенье.
— Забери своего сына Эдварда из школы, и эти подачки нам не понадобятся, — сказал муж. Он вынул из кармана записную книжку и желтый носовой платок. Вытер лоб.
— Эдвард останется в школе, — громко сказала Клара.
— Глупая упрямая женщина, вот ты кто.
Разозлившись, Перетц закашлялся, то и дело отхаркиваясь в платок.
— За что мне это наказание? — Он помотал головой.
— Эдвард будет учиться, Перетц.
— Ага, ты теперь независимая женщина, да? Один телефонный звонок! За какое время? За сколько месяцев? Думаешь, твоя сестрица возьмет тебя жить к себе? — Он презрительно сплюнул. — Да ты взгляни на себя, Клара.
Почти неосознанно она перевела взгляд на зеркало. Черные, все еще кроткие глаза изучали собственное лицо.
— Мы с ней отдалились друг от друга сразу после смерти мамы. Я этого не забыла.
— Очень мягко сказано.
— Да, — Клара проглотила упрек, — никто не знал, как все повернется там, на Брюер-стрит. Я помню Алекса. Он приходил к нам тогда.
— Являлся как принц.
— Как ты, — спокойно заметила Клара. — Как ты, каким ты был когда-то.
3
— Монастыри Арля. Портики, фронтоны, мандалы. Прогулка километров в пятнадцать от берега до Les deux Saintes Maries[14]. А кроме того, здесь очень холодно, Тобайас. Я ответил на твой вопрос?
— Отнюдь.
Они ехали вверх по холму, удаляясь от моря. Какое-то время внизу между камней мелькал голубоватый ручей, потом он окончательно исчез за ветрозащитной стеной кипарисов. Воздух был свежим, но солнце отливало серебристой бледностью, и в его свете зимняя зелень листвы темнела. Между белыми глыбами стояли редкие голые деревья, преимущественно дубы, с отметинами мороза, а у их подножий лежали кучи бурых листьев. Тобайас неотрывно смотрел прямо перед собой. От него исходил аромат лавандового мыла такой силы, будто он только что вылез из ванны. Восковая гладкость кожи отвергала даже мысль о том, что из-под нее наружу может вырваться какая-то сизая растительность. Тонкий рисунок рта, если наблюдать его сбоку, складывался в незыблемый кошачий треугольник, выражающий старательно скрываемое изумление. Тобайас снял перчатки и аккуратно положил их на полочку перед собой, а руки, соединив кончики пальцев, опустил на колени. Мендес скосил на него глаза, но этот взгляд остался без ответа.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Роман «Эсав» ведущего израильского прозаика Меира Шалева — это семейная сага, охватывающая период от конца Первой мировой войны и почти до наших времен. В центре событий — драматическая судьба двух братьев-близнецов, чья история во многом напоминает библейскую историю Якова и Эсава (в русском переводе Библии — Иакова и Исава). Роман увлекает поразительным сплавом серьезности и насмешливой игры, фантастики и реальности. Широкое эпическое дыхание и магическая атмосфера роднят его с книгами Маркеса, а ироничный интеллектуализм и изощренная сюжетная игра вызывают в памяти набоковский «Дар».
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.