Дети России - [13]

- Хорошо, Старун, действуйте.

Старшина тихонько позвал:

- Ильин, Васюков, за мной!

Послышался шорох - это бойцы поднимались с пола. Потом потянуло сквозняком - открыли двери бункера.

Разведчики вскоре вернулись. С ними пришел незнакомый Ивану командир. В бледном свете, лившемся из амбразуры, он увидел, что прибывший в звании старшего политрука.

- Лейтенант, - сказал он, - вот приказ об отступлении. Отправьте бойцов в тыл, а вы остаетесь в моем распоряжении.

Жидков произнес:

- Разрешите посмотреть ваши документы, товарищ старший политрук.

Тот усмехнулся:

- Ну что же, я бы тоже попросил, хотя старшина Старун меня знает в лицо, - он достал из полевой сумки приказ, а из кармана гимнастерки - удостоверение.

Иван отошел к амбразуре, прочел приказ, изучил удостоверение и, возвращая документы, спросил:

- Как там, на границе, товарищ старший политрук?

- Неважно. Немцы прорвали оборону севернее нас. Граевский полк вынужден был отступить с большими потерями. Вас немцы просто обошли, однако с рассветом могут атаковать… Прикажите бойцам разгрузить машину, она в лесочке. Думаю, пятерых будет достаточно. А потом я объясню задачу.

Иван отправил к машине Старуна и пятерых бойцов. Вскоре они вернулись. У каждого на плечах был ящик, Старун нес бухту бикфордова шнура. Бойцы старались все делать бесшумно.

Жидков подозвал старшину, и политрук показал ему на карте, где группа должна встретиться с защитниками других ДОТов и подождать своих командиров. Не дожидаясь, пока бойцы углубятся в лес, он приступил к минированию ДОТа. Работал точно и споро, изредка отдавая краткие указания Ивану. Потом протянул бикфордов шнур до близких кустов, где можно было укрыться в воронке от бомбы, и поджег его. Через минуту в небо взметнулись, словно нехотя, куски бетона. Как эхо раздались взрывы справа и слева. От ДОТа, который Жидков защищал со своими бойцами шесть суток, осталась одна яма с глыбами бетона. У него сжалось сердце - ДОТ был им надежным убежищем все это время, он стал им домом.

- Ну вот, дело сделали, - сказал старший политрук, вставая и отряхивая с груди и колен комочки земли. - Вот и сделали, - в его голосе слышалась грусть, видимо, жалко был ему губить своими руками то, что сделано руками других. Но это было необходимо - в тылу врага эта прекрасная огневая точка с боеприпасами была бесполезна. И старший политрук, не колеблясь, выполнил приказ. - Теперь идем на восток, догоним своих бойцов и двинем на Волковыск, в Белостоке, наверное, немцы.

До места встречи добрались быстро, но там никого не оказалось.

- Черт! - выругался политрук, растерянно озираясь. - Что такое, где все? Неужели мы не точно вышли?

Он сверился с картой. Все оказалось правильно, с пути они не сбились, точно вышли к небольшому озерцу.

- Да где же все? Старун ошибиться не мог!

Но тихо было в лесу, развороченном воронками от снарядов и бомб.

- Ну что же, двинемся одни на восток. Кстати, как тебя звать? - неожиданно спросил политрук, переходя на дружеское «ты».

- Лейтенант Иван Жидков, товарищ старший политрук!

- Да ладно тебе, не тянись - не на плацу, - отмахнулся попутчик. - А я - Костин Павел. Слушай, а у тебя ничего пожевать нет?

Иван отрицательно покачал головой.

- Ну и ладно, - засмеялся Костин, - натощак-то быстрее, глядишь, дойдем!

И они направились к Волковыску, считая, что оттуда будет легче добраться до Барановичей или Минска, если не смогут найти свои части. К тому же они будут идти по белорусской земле, за линией старой границы.

Через трое суток Костин с Жидковым добрались до Волковыска. И тут заныли тяжко над городом самолеты, посыпались бомбы. Люди заметались на узких улицах, забитых повозками, не зная, куда спрятаться, куда бежать. Ржание лошадей, крики женщин и плач детей - все слилось в единый стон. Иван бросился на землю при очередном свисте, подумав: «Эта, наверное, моя». Но бомба взорвалась далеко.

- Павел, Паша! - закричал Иван, вскакивая на ноги. - Где ты?

Но товарища нигде не было видно.

После налета Жидков отправился на поиски комендатуры. Обезумевшие от страха беженцы ничего не могли толком объяснить, да и не знали, наверное. Поплутав по улочкам незнакомого города, Иван решил просто присоединиться к какой-либо части, ведь его родная часть значилась пока только на бумаге. Он зашагал вместе с беженцами, надеясь добраться вместе с ними до окраины Волковыска.

На дороге было тесно. Иван обратился к одному деду-вознице с просьбой подвезти. Тот сверкнул глазами на Ивана и прошипел:

- Шагай пешедралом, вояка! Драпаешь так, что и часть свою потерял? У-у! - Дед взмахнул кнутом, и неясно было, кого он намеревался огреть - Ивана или своего уставшего конька.

Иван застыл на месте. Повозка скрылась давно из глаз, а он все стоял посреди улицы. Ему было горько и обидно от слов деда. Разве он виноват в том, что случилось? Шесть суток он удерживал с бойцами ДОТ, пока не пришел приказ об отступлении.

Война. Почему так случилось, что их застали врасплох? Кто тут виноват? Вопросы, вопросы, а ответить на них некому.

От Волковыска на Слоним по дороге сплошным потоком двигались войска, брели беженцы. Но немало люду двигалось на восток лесами. Это были те, кто уже побывал под бомбежками - немцы в первую очередь бомбили дороги. По лесу пробирались и Жидков с молодым красноармейцем, с которым он встретился на окраине Волковыска. Вдруг впереди что-то зашуршало. Василий, так звали красноармейца, насторожился, но, всмотревшись вперед, счастливо рассмеялся: