Дети подземелья - [62]

Зря она это сказала. Ее фраза всколыхнула в Дмитрии новую волну раздражения.

— Так вот откуда эти замашки, — ледяным тоном заметил он. — «Иные» для вас — не люди, а так, материал для забавы. Эксперименты, игра в науку, и как приятное дополнение — самолюбование и чувство собственной важности. Ладно я еще мог откупиться от желающих заставить меня работать на спецслужбы или подыхать в лабораториях, а что делать тем, кто не имел такой возможности?

— В лабораториях никого не убивали. Это было добровольно…

— Это вам так сказали? — Дмитрий приблизился к Эрике, пристально глядя ей в глаза. — Выслеживали, находили, пытались завербовать в спецслужбы. Если «иной» соглашался, то его использовали с таким же удовольствием, как меня использовал ваш отец. Если «иной» не соглашался, его начинали ломать. Если не сдавался, то отправляли в лаборатории. Если было особо опасен — убивали.

— Это может быть где-то за границей…

— Это везде так, — прервал ее Дмитрий. — «Иного» спасали только деньги и связи. Все. Других вариантов не было.

— Значит, вы отпустили Призрака, чтобы отомстить моему отцу? За вылазки, на которые он отправлял вас?

— Вы опять за свое? — Лесков усмехнулся. — Опять придумываете мне какие-то мифические способности? Левитация, хождение по воде, превращение воды в вино…

— Ну вы и подонок, Лесков! — с ненавистью вырвалось у Эрики. — Мой отец заступился за вас, когда вас хотели расстрелять, а вы подставили его! Сукин сын!

Прежде чем девушка успела влепить ему пощечину, Дмитрий перехватил ее руку и ощутимо стиснул запястье. Завязалась короткая борьба, в результате которой Лесков получил несколько царапин, но все же удержал Эрику в объятиях, не позволяя ей продолжить этот бессмысленный поединок. Внушение он использовать не стал, чтобы тем самым не подтвердить ее подозрения.

— Тшш…, - произнес он. — Разве можно даме с двумя красными дипломами вести себя подобно дикарке и так сквернословить?

— Я всем расскажу, кто ты! — выпалила Эрика.

— Кто же вам поверит, моя дорогая? Вы ведь сами подтвердили, что я — обычный человек, предоставили множество анализов в качестве доказательств, поставили свою подпись под сотней документов. Или вы признаетесь, что обманули руководство Петербурга? Да что там Петербурга? Москвы! Вы к чертям лишитесь своей должности и хорошо если будете делать больным перевязку.

— Зато моего отца отпустят, — сквозь зубы процедила девушка и снова попыталась ударить Дмитрия побольнее.

— Подставите Альберта… Или же, я предлагаю вам новый договор.

— Я уже знаю, что представляют из себя ваши договоры.

— Тем не менее послушайте…

Эрика снова протестующе дернулась. Еще никогда в жизни она не испытывала столь безудержной ненависти. Если бы прежде кто-то сказал ей, что она попытается ударить своего собеседника, то она бы посмотрела на такого человека, как на ненормального.

— Послушаете? — уже мягче спросил Дмитрий. Их глаза встретились: его, насмешливые, и ее, полные ярости. Затем девушка все же нехотя кивнула.

— Для начала я отпущу вас, и мы поговорим, как цивилизованные люди, — продолжил Лесков. — Надеюсь, вы больше не будете пытаться расцарапать мне лицо?

— Не буду. Я придумаю что-то более действенное, например, яд… Ну же, пустите!

Лесков разжал руки и отступил на несколько шагов назад.

На миг воцарилось тяжелое молчание. Со стороны могло показаться, что Дмитрий ждет, когда Воронцова возьмет верх над своими эмоциями, но на деле парень все еще обдумывал, как заставить эту девицу сохранить его тайну. Если бы на его месте сейчас стоял Бранн, этот диалог вообще бы не состоялся, так как Эрика уже давно была бы мертва. В таких вопросах Киву предпочитал не рисковать. Но вот Дмитрий все еще не мог перейти последнюю черту. Одно дело — убирать неугодных бандитов, другое дело — молодую девушку, которая помогала Альберту создавать лекарство.

Словно прочитав его мысли, Эрика встревоженно посмотрела на Лескова. Ее рука замерла, перестав отбрасывать с лица мокрые пряди волос, а затем девушка отступила на несколько шагов.

— Если со мной что-то случится…, - начала было она.

— Прекратите. Если бы мне это было нужно, с вами бы уже давно что-нибудь случилось.

— Так что за договор? — девушка попыталась вернуть своему тону прежнее спокойствие.

Чуть помолчав, Дмитрий тихо ответил:

— Я вытащу полковника из тюрьмы. Не уверен, что его восстановят в должности слишком быстро, но дефицит опытных людей скажется.

— И как же вы это сделаете?

— Это уже мое дело. А вы в свою очередь наберетесь терпения и сохраните мою небольшую тайну. И свою собственную репутацию.

— Вы торгуетесь свободой моего отца!

— Не торгуюсь, Эрика, — Дмитрий отрицательно покачал головой. — Я лишь хочу, чтобы мы научились мирно сосуществовать под одной крышей. Видите ли, в чем заключается загвоздка… Если выяснится, что я — иной, то мне придется раскрыть и других себе подобных. Среди которых, кстати, немало ваших знакомых.

Услышав эти слова, Эрика на миг опешила:

— То есть, вы здесь не один — «иной».

— Разумеется, не один.

Девушка не знала, что делать. Она чувствовала, что идет на сделку с собственной совестью. Как хорошей дочери, ей следовало немедленно раскрыть Дмитрия и тем самым вытащить своего отца на свободу. Но при этом ее саму бы обвинили во лжи и скорее всего отстранили бы от работы всей ее жизни. Но если сейчас она отбросит эмоции и согласится на условия Лескова, возможно, все волки будут сыты, и все овцы останутся целы. И вообще, где гарантии, что Дмитрий действительно что-то внушил ее отцу? Быть может, ее догадки не имеют под собой никакой почвы, и она сейчас голословно обвиняет того, кого недавно пыталась защитить. А еще его слова о других «иных». Кто они, эти другие? Неужто Степанов? Или, может, Алферов? А, может, и вовсе — Вайнштейн?