Дети победителей - [24]
Неужели это следствие внутреннего служебного расследования? Ничего хорошего пример боевого товарища мне не сулил.
В комнате отдела пахло коньяком. Запах безделья, денег и продажности напоминал мне историческую родину.
— Цветы тоже любят коньяк, — вздохнул Андрей — и вылил рюмочку в цветочный горшок, — армянский…
— Значит, я цветок, — отозвался я.
— А ты попробуй не пить, не курить и ни с кем не дружить, — строго сказал начальник отдела, наливая себе еще.
— Пробовал — коньяк лучше.
В углу сидела Марина Вяткина, отвечавшая за письма в редакцию и на них. Она разговаривала по телефону с подружкой о том, как лучше готовить печень, почки, мозги. Последняя фраза Марины на миг отрезвила меня:
— А сердце я отдаю собаке…
Все мы, конечно, слышали о ее любви к бультерьеру, но чтобы настолько…
У нее бультерьер, а у меня своя собака, буль-буль называется. И еще раз буль. «Буль-буль-буль-бутылочка зеленого вина…»
— Может быть, в милицию обратиться? — предложил Андрей. Действительно, должен же начальник отдела что-нибудь предлагать, хоть иногда.
— Анекдот на тему, — включилась Марина. — Убили человека. Приезжает прокуратура. А там уже начальник уголовного розыска и труп с раскроенным черепом. Рядом лежит топор. Милиционер говорит прокурору: «Ты посмотри, какое гнусное самоубийство!»
Ну, мы посмеялись… Правда, Слава при этом старался рта не раскрывать, он видел, как мне стало плохо от вида его экранной улыбки. Все мы понимали, что милиция уже который год не может себя защитить, что говорить о гражданах. Да и смогла — не стала бы.
Позвонили из приемной, пригласили к редактору.
Олег Владимирович сухо улыбался.
— Тебя вызывали в областное управление? — спросил он.
— Было дело, — ответил я.
— Почему не доложил? Дело-то общее, — пожурил он. — Мне звонил полковник Макаров, сказал, что Дадаев не был заместителем министра госбезопасности Чечни… Получается, что врал Ахмед Магомедович?
Я внимательно посмотрел на Олега Владимировича: похоже, редактору было приятно произнести последнюю фразу, так приятно, что чувствовалось — ему хочется повторить ее, а потом еще раз, и еще, и…
— А мне полковник заявил, что они ничего не знают, в МВД России вообще нет данных о герое моего очерка.
Последние три слова я интонационно выделил. Я хотел подчеркнуть, что жанр материала с документальной основой, но художественный, это во-первых, а во-вторых, это мой текст, личностный, выражающий мою точку зрения, мою, а не ментовскую.
— Ладно, забудем о нем, — кивнул Олег Владимирович, скрывая за щедрым великодушием скромное самодовольство.
А я сидел и прикидывал, когда изобьют меня и выбьют зубы, все равно не нужные в голодной стране.
Наверно, я старею. Все чаще стал вспоминать о Крыме — почему? Может быть, потому, что там я впервые осознал себя человеком и обрел память. Об Урале осталось две-три картинки перед отъездом. Вот я уткнулся в колени матери и плачу, спрашивая и спрашивая ее, когда мы поедем к папе. Накануне отъезда братан Шурка украл у меня звездочку с зимней шапки, и с этого, может быть, началась его известная уголовная карьера. Потом была долгая дорога в кабине грузовика ЗИЛ-157, мы ехали с горы на гору (как мне показалась), с Вишеры до Соликамска, сопровождаемые братом отца, Армянаком Давидовичем. Я запомнил его голос. Потом поезд. И цветные огни светофоров в вечернем Симферополе, на пути в малоснежные предгорья Крыма.
Вспомнил свою последнюю поездку в Крым, давно, пятнадцать лет назад, когда был молодым, с университетским дипломом в кармане. Бывший командир партизанского отряда попросил помочь ему — написать книгу о войне, вот и поехал. Семья отца была связана с этим отрядом.
В купе со мной оказался высокий молодой мужчина, на глаз — старше меня лет на пять. У него, похоже, было много денег и мало радости. Он всю дорогу водил меня в вагон-ресторан, угощал, поил вином и водкой. Напиваясь, он рассказывал мне, что воевал в Афганистане, пилотом, летал туда на военно-транспортном самолете. Однажды они доставляли на родину «груз-200». Просматривая сопроводительные документы, он обнаружил в списке имя своего друга, соседа по улице детства. Нашел в самолете его гроб со стеклянным окошечком напротив лица убитого.
Вышел летчик в Джанкое, больше я его никогда не видел. Джанкой… В эти желтые степи северного Крыма ходил мой дядя Гурген взрывать железную дорогу, по которой шли немецкие эшелоны, а теперь вот ехал я. Фашисты убили Гургена за одиннадцать лет до моего рождения.
Я вернулся в бар над эспланадой и был уже довольно пьян, когда ко мне подсели двое подозрительных. Первый, в нутриевой шапке, быстро представился вертолетчиком. На лацкане второго я заметил депутатский значок.
Они бросили меховые куртки в одно из кресел и подсели ко мне, потому что остальные столики были заняты.
— Их надо убивать, бомбить, стрелять, стрелять, стрелять…
Нутриевая шапка делала вертолетчика похожим на какого-то неведомого зверя. Нет, вертолетчик с миллионом белесых ворсинок на голове, торчащих во все стороны, будто антенны, напоминал мне пьяного марсианина. Белое сухощавое лицо и никого не видящие глаза, точнее, ничего, кроме креста в прицеле. Он пил пиво и смотрел в черную полировку стола.
В книгу известного пермского писателя Юрия Асланьяна «Последний побег» вошла его художественная хроника о службе в конвойных войсках на зоне особого режима в Сибири, представленная тремя повестями — «Сибирский верлибр», «По периметру особого режима» и «Последний побег». Завершает книгу авантюрная проза «День рождения мастера», в которой рассказывается о приключениях группы молодых людей-нонконформистов в середине 80-х годов. Противостояние личности и государственной «машины», необходимость сохранения человеческого достоинства в любой ситуации — вот основная идея, пафос прозаических произведений автора.
Острая и современная проза Юрия Асланьяна — это летопись вишерской земли и памятник ее героям. Автор предлагает читателю детективный сюжет, но в результате расследования на первый план выходят вечные темы — судьба, предназначение, поэзия, верность себе и своему делу, человечность… Под взглядом одинокого Бога все происходящее на дальней северной территории имеет смысл и ничто не проходит напрасно.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книгу детского писателя А. С. Зеленина включены как уже известные, выдержавшие несколько изданий («Мамкин Василёк», «Про войну», «Пять лепестков» и др.), так и ранее не издававшиеся произведения («Шёл мальчишка на войну», «Кладбище для Пашки» и др.), объединённые темой Великой Отечественной войны. В основу произведений автором взяты воспоминания очевидцев тех военных лет: свидетельства ветеранов, прошедших через горнило сражений, тружеников тыла и представителей поколения, чьё детство захватило военное лихолетье.
С годами люди переосмысливают то, что прежде казалось незыблемым. Дар этот оказывается во благо и приносит новым поколениям мудрые уроки, наверное, при одном обязательном условии: если человеком в полной мере осознаётся судьба ранее живших поколений, их самоотверженный труд, ратное самопожертвование и безмерная любовь к тем, кто идет следом… Через сложное, порой мучительное постижение уроков определяется цена своей и чужой жизни, постигается глубинная мера личной и гражданской свободы. В сборник «Звонница» вошли повести и рассказы о многострадальных и светлых страницах великой истории нашего Отечества.
В книгу вошли три документальные повести и две статьи, посвященные трагической судьбе и гибели великих национальных поэтов России. В документальной повести «Сердечная и огнестрельная раны Пушкина» рассказывается о последних месяцах жизни Александра Сергеевича, тяжелой преддуэльной ситуации, которая сложилась в январе 1837 года, о коллективной травле поэта голландским посланником Геккерном и «золотой» молодежью Петербурга. Скрупулезно раскрыты условия и ход дуэли между А. С. Пушкиным и Ж. Дантесом, характер ранения поэта, история его последней болезни.
Имя Максима Дуленцова относится к ряду ярких и, безусловно, оригинальных явлений в современной пермской литературе. Становление писателя происходит стремительно, отсюда и заметное нежелание автора ограничиться идейно-художественными рамками выбранного жанра. Предлагаемое читателю произведение — роман «Диамат» — определяется литературным сознанием как «авантюрно-мистический», и это действительно увлекательное повествование, которое следует за подчас резко ускоряющимся и удивительным сюжетом. Но многое определяет в романе и философская составляющая, она стоит за персонажами, подспудно сообщает им душевную боль, метания, заставляет действовать.