Дети песков - [25]

— Мы пойдем туда?

Ашарх заглянул в коридор, но там царила тьма и почему-то не было видно ни одной живой души. А его спутница уже ушла вперед, проигнорировав эту арку.

— Оно открывается только в полдень, — бросила Лантея. — А вот мольбище Младенца в это время как раз закрывается. Но и туда мы не станем заходить.

— Почему же?

Девушка явственно скривилась, вспоминая, что ее венценосная мать как раз должна была молиться в гордом одиночестве в этом мольбище.

— Сейчас там много народа. Я лучше покажу тебе другие места.

— То есть у вас половину дня работает один храм, а половину — другой? И что за необычные названия для мольбищ — Младенец и Старуха?..

— По преданиям, богиня Эван'Лин — многоликая, меняющая свой облик на протяжении всего дня. На рассвете она выглядит как дитя, а в полночь — как старуха. Поэтому утром ей молятся о любви и честности, так как только невинный младенец способен одарить искренностью и добротой, а после обеда уже в мольбище Старухи хетай-ра просят о разумности, опыте и решении проблем, ведь лишь умудренная жизнью женщина может подсказать ответы на многие вопросы. Надо уметь различать эти сущности Эван'Лин.

— Ага… А ночью что, нельзя молиться? — заинтересовался профессор, едва успевая уворачиваться от идущих навстречу жителей города и при этом не терять нить разговора.

— Считается, что ночью у богини идет самая болезненная стадия смены облика. Ее не стоит тревожить молитвами, иначе Эван'Лин разозлится, — ответила хетай-ра, откидывая за спину свои еще влажные седые волосы.

— Судя по твоим рассказам, ваша богиня достаточно суровая… Постой! А это что за место? Куда ведут эти двери?

Внимание Ашарха привлекли огромные круглые каменные врата, казалось, намертво вплавленные в стену тоннеля. Несколько колец, выложенных цветными пластинами стекла, узором стягивались к центру дверей, где створки должны были раскрываться. Хотя профессору с трудом верилось, что существовала такая сила, которая могла распахнуть эти массивные врата. Прямо перед оформленным резьбой и явно очень древним порталом, выстроившись в ровную шеренгу, стояла дюжина стражей, броня которых была гораздо внушительнее и толще чем у всех ранее видимых Ашархом воинов хетай-ра. Эти суровые привратники, полностью облаченные в костяные доспехи, укрепленные слоем закаленного стекла и с вплавленными в наплечники шипами то ли из звериных клыков, то ли из изогнутых осколков, без движения сторожили таинственный проход, сжимая в руках маленькие треугольные тарчи и не убирая ладоней с рукоятей мечей, покоившихся в кожаных ножнах.

— Это Дикие тоннели. Лабиринт старинных ходов, кишащих ингурами и другими хищниками. Ходить туда без охраны отваживаются только охотники. Здесь же начинается подземный путь к Первому Бархану, используемый торговыми караванами и дипломатическими делегациями. Эти стражи у входа патрулируют врата и всегда готовы поднять тревогу, если ингуры прокопают стены, — произнесла Лантея и внимательно посмотрела на своего спутника. — А по поводу богини ты прав. Не зря мы ее зовем Многоликой Матерью, она может быть как милосердной, так и жестокой по отношении к своим детям.

Еще пару минут профессор в восхищении и страхе стоял перед проходом в Дикие тоннели и разглядывал створки. Лишь толстая каменная стена отделяла его от подземного царства, где властвовала смерть. Как хетай-ра могли столько веков существовать рядом с постоянной опасностью? Жить, зная, что только слой песка отделяет тебя от лабиринта, кишащего безжалостным хищниками, которые в любой момент могут разрушить тонкую преграду, — это верный способ стать невротиком, вздрагивающим от любого шороха. Но пустынный народ, будто, даже не думал об ингурах, окруживших город со всех сторон.

Лантея потянула Ашарха за рукав, вынуждая его двинуться дальше. Коридор все не заканчивался и больше никуда не сворачивал, а профессор стал даже как-то привыкать к постоянной темноте. Жителей вокруг стало намного меньше, но, как и прежде, некоторые из них считали своим долгом выказать дочери матриарха почтение и поднести к солнечному сплетению сжатый кулак. Как девушка объяснила своему спутнику, этот жест вежливости был очень древним, даже по меркам самого пустынного народа, и означал «центр мироздания». Жители приветствовали так члена правящей семьи, признавая его власть.

Когда Аш неожиданно разразился сухим лающим кашлем, который пропал на какое-то время после горячих источников, а теперь вновь принялся терзать ослабленное из-за болезни тело, то Лантея сразу же подтолкнула профессора в относительно небольшой зал, находившийся на стыке двух коридоров и скрытый от чужих глаз. Помещение оказалось темным и совершенно пустым: лишь под потолком виднелось широкое отверстие, уходившее куда-то вверх, в недра камня.

В маленькой пещере легко дышалось и гулял довольно сильный ветер, с гулом проникавший в подземный полис через круглую скважину.

— Это вентиляционные шахты или сардобы, — пояснила хетай-ра, прогуливаясь по центру зала. — Помнишь, вчера ты видел одну из них на поверхности? Те знаки, по которым можно найти любой из Барханов.