Дети оружия - [77]

Тут женщина остановилась, и он ткнулся лбом в ее прелести. От неожиданности охнул. Звук вышел странный, Снулый сам себя не узнавал — даже голос как-то изменился, прозвучал… нежно, что ли.

— Здесь наверх выбираемся, — объяснила Сана. — Погоди, дурачок, у нас еще будет время для этого.

Она поняла его прикосновение по-своему, и Снулый не стал спорить. В конце концов, может, Сана была очень даже права. А она уже поползла по каменистой осыпи куда-то вверх, огонек свечи пропал. Снулый поспешил за спутницей — они выбрались на поверхность. Вокруг громоздились какие-то трухлявые доски, старые шины и прочий хлам. Подземный ход привел на свалку. Рядом темнела ограда фермерского хозяйства, шум сражения долетал из-за нее. Значит, они где-то посередине поселка, довольно далеко от бандитского логова.

Сана нащупала ладонь Снулого, крепко сцепила пальцы. Это прикосновение показалось ему неожиданно приятным, на душе сделалось тепло и легко, а от страха, который преследовал по ночам, не осталось и следа.

Они встали и осторожно двинулись, держась за руки, вдоль забора. Свернули за угол… Потом Снулый услыхал звук двигателя, по ограде мазнул свет фар — приближался сендер. Беглецы присели. Сендер поравнялся с ними, за рулем был Ляков. Снулый и Сана бросились на дорогу, но старик не оглянулся и, кажется, прибавил газу. Снулый высвободил руку, нащупал под ногами твердый предмет размером с кулак и швырнул вслед сендеру. Ком земли, ссохшийся до каменной твердости, угодил старику в затылок. Ляков поник, и сендер, вильнув в сторону, ткнулся в забор. Снулый помчался к машине, Сана бежала следом.

Бандит распахнул дверцу и поднял ногу, чтобы пинком вышвырнуть старика на дорогу… но что-то его удержало. Что? Снулый сам себя не понимал. Он решил служить Сане и хранить верность ей одной, при чем здесь хромой старикашка?

Ляков открыл мутные глаза и пролепетал:

— Не надо! Кочевые… поймают… съедят ведь…

Снулый опустил ногу и аккуратно подтолкнул Лякова, сдвигая с водительского места. Сел и буркнул:

— Лучше я поведу.

Сана забралась на заднее сиденье, устроилась там и вдруг длинно, со всхлипом, вздохнула. Завеса туч над головой разорвалась, ненадолго выглянула луна. Снулый обернулся, поймал взгляд женщины — в этом взгляде было одобрение и что-то еще. Но Снулый не знал таких слов, чтобы описать то, что прочел в глазах Саны. Он ведь был не мастак говорить, поэтому молча кивнул и врубил двигатель.

В прорехе между тучами показалось что-то массивное. Широкий и длинный силуэт проступал в дымке, подсвеченной лунным сиянием, но Снулый не смотрел вверх — он уже разворачивал сендер, чтобы убраться подальше из этой долины. Потому и не разглядел корпус старого автобуса, подвешенный к раздутой газовой полости, похожей на гигантскую колбасу. И уж тем более не мог прочесть выведенное на автобусном борту слово «Каботажник».

* * *

Когда Леван свалился в люк, Йоля почувствовала удовлетворение. Она, конечно, просила Чака вывесить с борта термоплана фонари наподобие красных глаз страха, но уверенности, что все сработает, не было. Тогда пришлось бы Левана из «беретты» шлепнуть, а это скучно.

Однако вышло очень даже замечательно. Ей именно этого и хотелось — чтобы Леван вспомнил, где ее, Йолю, бросил. Но времени порадоваться как следует не оставалось — нужно было выполнять обещание, данное карлику. Он-то свою часть работы сделал, появился точно в срок. Йоля повернулась и побежала навстречу красным огням, спускающимся с черного небосвода. Лампы Чак накрыл рамками, сплетенными из проволоки, а на проволоку натянул выкрашенные красным ползуньи шкуры. Между собой огни соединял прочный шест, закрепленный на конце причального троса. Под шестом болтался якорь — переплетенные арматурные прутья, изогнутые крючками; концы их были остро отточены и покрыты зазубринами. Этой «кошкой» карлик не раз пользовался, чтобы швартоваться там, где не имелось приготовленных причальных штанг.

Йоля поймала раскачивающуюся «кошку» и поволокла к разбитому очередью из «гатлинга» караульному посту.

— Эй, скорей давай, красотка! — пискнул сверху Чак. Его крошечный силуэт возник над головой Йоли посередине светлого прямоугольника раскрытой дверцы гондолы. — Не нравится мне это дело! И место не нравится! И орут там, внизу, это не нравится тоже!

Пока что на «Каботажник» никто не глядел — кочевые как раз ворвались в дом, у них и внизу хватало забот. Но когда идет бой, безучастных наблюдателей не бывает, достается всем, кто окажется поблизости. А газовая полость — штука очень уязвимая, с такого расстояния и стрелой можно, пожалуй, проткнуть. Поэтому карлику не терпелось убраться подальше от места схватки.

Йоля всадила загнутый крюк в основание дощатого гнезда, под стальную полосу, которую бандиты прибили к кровле и залили смолой. Для верности выбрала слабину и намотала трос на торчащие обломки досок. Трос натянулся и задрожал в ее руках — налетел порыв ветра и поволок термоплан.

— Готово! — заорала она. — Меня-то забери отсюда!

Из темноты свалилась, разворачиваясь в движении, веревочная лестница. Нижние ступеньки сухо щелкнули напоследок, едва не треснув Йолю по голове. Она увернулась, поймала раскачивающийся конец, поставила ногу на дощечку, служившую нижней ступенью, и вцепилась обеими руками в тросы.