Дети Ноя - [47]
Однажды днем я увидел, как отец встрепенулся, всунул голову в камин и, жестом призвав нас к молчанию, взволнованно прислушался. Потом сказал: «Я слышу вдали шум… странный такой, как будто от мотора!» Он тотчас же вспомнил свою навязчивую идею первых дней: вдруг это месье Мармьон едет на своем снегоочистителе, чтобы освободить нас; или нет, скорее, это пятичасовой самолет. Значит, мир не погиб и после долгого перерыва опять вернулся к жизни. Он взглянул на часы. Нет, для самолета еще рано. Хотя, может, это не тот, а другой, но какая разница! Главное, кто-то еще существует, ищет, готов прийти на помощь! И теперь уже мы все слышим это слабое, но непрерывное гудение, доносящееся к нам из каминной трубы.
Опять мы бросаемся наверх, на террасу, которая после нескольких дней оттепели возвышается над снегами на добрый метр. Гул звучит все громче, но пока, однако, ничего не видно. Он слышится не из горловины, ведущей в долину, а со стороны высокого гребня над нашим шале, — стало быть, это не снегоочиститель, ведь с той стороны никакой дороги нет.
С бьющимся сердцем я вглядываюсь в линию горизонта, зубчатую от темных верхушек елей, и вспоминаю, что именно оттуда в первый раз появились волки. Шум постепенно нарастает, и меня охватывает неясное беспокойство: я бы ничуть не удивился, если бы сейчас там возникло что-нибудь ужасное, несущее нам не спасение, а гибель. Я взглянул на отца, который лихорадочно налаживал свой бинокль. В течение нескольких секунд слышался только монотонный перестук капель да назойливое жужжание мотора, вспарывающее тишину.
— Вот он! — вдруг крикнул Па, — Там, высоко, слева! Видите?
И указал на темную точку, показавшуюся в небе над хребтом. Она двигалась довольно низко над горами, но пока еще слишком далеко от нас, чтобы можно было разглядеть ее как следует.
Па внимательно следил за движущейся точкой в бинокль. Потом он сказал:
— Это не самолет, а что-то вроде вертолета… да-да, скорее всего, вертолет, но какой-то странной формы. Ох, черт, похоже, он улетает! Скорее, где наш дымовой сигнал?
Тут-то мы и заметили, что шаткая надстройка, на которую мы водрузили цинковое корыто с соломой и покрышками, обвалилась, подмытая талой водой, а наш знаменитый «сигнал» висит вверх тормашками и ни на что путное не годен. Все засуетились, заметались, а Па, среди общего переполоха, крикнул мне, чтобы я спустился и подбросил дров в огонь. Схватив на бегу охапку сена, я кубарем скатился вниз и бросил его на угли, добавив сверху все, что попалось под руку: соломенную циновку, мешок, скомканную клеенку. Камин сразу наполнился копотью, и, вернувшись на террасу, я увидел, что из трубы в небо уходит черный столб дыма.
Вертолет продолжал лететь тем же курсом, еще немного — и он исчезнет за горой. Мы уныло провожали его глазами. Ма и Ноэми неистово махали косынками.
Вероятно, пилот вдруг заметил нас, потому что аппарат развернулся и, описав широкую дугу, полетел прямо к дому. Он рос на глазах, гул мотора становился оглушительным. С треском пролетел он у нас над головой. Теперь я уже видел его фюзеляж во всех подробностях.
— Странно, — пробормотал Па, — очень странно.
И верно, мы никогда не видели такой машины: огромная, яйцеобразной формы, с тремя пропеллерами, совершенно черная, если не считать нескольких крупных ярких букв неизвестного нам алфавита. Иллюминаторы из тонированного плексигласа не позволяли разглядеть ничего внутри: ни силуэта, ни лица. Вертолет походил на какой-нибудь космический аппарат, возможно даже и необитаемый, прилетевший с далекой звезды.
Ма и Ноэми перестали размахивать косынками. Все мы инстинктивно пригнулись. Замерев на месте, мы испуганно смотрели, как вертолет улетает по направлению к долине, где он вдруг заложил новый вираж и, сбросив высоту до десяти метров над уровнем снега, вернулся обратно. Вихрь, поднятый его лопастями, растрепал верхушки пихт на обочине дороги.
— Осторожно! — сказал Па, подталкивая нас к люку, — Будьте готовы спуститься в случае опасности.
Сам он остался в арьергарде, настороженно глядя на вертолет.
Аппарат медленно опускался, словно с намерением приземлиться, но, разумеется, ни наст, ни шаткая наша терраска не выдержали бы его веса. Вдруг в нижней части фюзеляжа раскрылся люк и оттуда показался темный предмет, вроде бы ящик, спускаемый на пеньковом тросе; наконец он глухо ударился о помост.
Что-то щелкнуло. Трос отстегнулся от ящика, мгновенно втянулся в люк, и тот захлопнулся. Ни лица, ни голоса — ничего. Грациозно покачав фюзеляжем, что, в общем-то, было довольно неожиданно для такого с виду неуклюжего гиганта и, вероятно, означало прощальное приветствие, вертолет набрал высоту, взял курс на долину и скоро исчез из виду.
С нами остался лишь этот объемистый ящик, к которому мы приблизились со смесью любопытства и опаски, заметив, что и на нем есть надпись на таинственном, совершенно неизвестном нам языке. Па опять сделал нам знак отойти и взмахом ножа распорол пластиковый чехол, под ним оказался черный металлический ящик, который он открыл с величайшими предосторожностями. Потом он начал вынимать оттуда пестрые банки и коробки, по всей видимости, с консервами, за ними последовали пачки печенья, пакеты с какими-то порошками, спиртовка с таблетками спирта, три пачки сигарет и книга.
