Дети ночных цветов. Том 2 - [6]

– Разве Томас не знает? – спросила одна из женщин.

– Но ведь это была его мать! – возмутилась другая. Гвен пожала плечами, стараясь быстрее закончить этот разговор, но когда старые подруги матери стали настаивать, чтобы она привела к ним Томаса, разозлилась, едва не выставив их из дома силой.

– Она выстрелила себе в голову! – не столько сказала, сколько прошипела Гвен. – Ее кровью пропиталась доски на крыльце, и их теперь невозможно отмыть, ее мозги я едва смогла оттереть со стены. Никто не знает, где она нашла оружие! Никто не знает, сколько времени она его хранила, как планировала его применить, когда. Вы не думали, что она могла прийти на службу и вышибить мозги, например, вам? Или мне, когда я вернусь с работы слишком поздно? Или Томасу? – она раскраснелась и тяжело дышала.

Женщины переглянулись, посоветовали ей успокоиться, что-то пробормотали о путях Господних и ушли, задержавшись на пару минут на крыльце, чтобы посмотреть на кресло-качалку и что-то обсудить. Гвен попыталась отыскать брата. Он был в своей комнате, стоял у окна и смотрел на пустой двор.

– Почему ты кричала на этих женщин? – спросил Томас.

– Кричала? – Гвен проследила за его взглядом. – Ты что… подслушивал нас?

– Они ведь были подругами моей матери?

– Почему… Почему были? – Гвен поежилась, чувствуя недоброе.

«Томас знает. Все знает. Может, даже видел мать после совершенного самоубийства, или же подслушал, как я разговаривала с шерифом, или… Или догадался сам». В последнее верилось меньше всего, но сейчас Гвен была готова к чему угодно.

– И почему ты сказал, что они были подругами только твоей матери? Она ведь была и моей матерью тоже.

– Это другое, – сказал Томас, и больше Гвен не удалось вытянуть из него ни одного слова.

Он врал, уходил от темы, вспоминал вдруг забытые игры, рассказывал о детях Лорель, с которыми провел вчерашний день, снова врал, просил что-то купить ему. В какой-то момент Гвен решила, что он действительно ничего не знает – просто детские слова, недостойные того, чтобы уделять им много внимания. «А может, он просто не может понять этого, – с надеждой подумала она. – Догадывается, но не может сложить наблюдения воедино. К тому же он уже привык, что мать подолгу не замечает его, словно его и нет. Может быть, даже если я возьму его завтра на похороны, то он ничего не поймет». Гвен начала досадовать, что накричала на приходивших подруг матери, и отчитала себя за несдержанность, но уже вечером снова позвонила Лорель и договорилась оставить у нее Томаса на следующий день.

На похоронах она почти не разговаривала, радуясь тому, что люди считают ее подавленной случившимся, чтобы общаться. Несколько раз ее попытались отчитать за то, что она не привела с собой брата, но сначала за нее вступился доктор Лерой, а затем шериф. Он появился на кладбище и, судя по всему, пришел не проститься с покойной, а поговорить с Гвен. Дождавшись удобного момента, он отвел ее в сторону и бегло расспросил о том, как себя чувствует Томас, пообещав, что пришлет к ней социального работника в ближайшие дни.

– Социального работника? – растерялась Гвен. – Зачем социального работника?

– Ты еще ребенок, а Томасу нужен уход и… – шериф замолчал, увидев, как вспыхнули щеки Гвен. – Ты просто не понимаешь, как сложно будет…

– Я работаю, и я не ребенок. К тому же… – Гвен постаралась успокоиться. – К тому же последние два года мать практически не заботилась о нем. Это делала я, шериф. Понимаете? И я могу позаботиться о нем сейчас. – Она замолчала, не зная, что сказать еще.

Шериф нахмурился, тяжело вздохнул, положил ей тяжелую руку на плечо, снова вздохнул и снова заговорил о социальном работнике, только на этот раз сделал это издалека, объясняя Гвен, что вырастить Томаса ей не по силам, что это большая ответственность.

– А то, что до этого его растила больная шизофренией женщина, нормально?! – вспылила Гвен, выслушала новую историю своей несостоятельности и едва сдержалась, чтобы не послать шерифа к черту. «Забрать Томаса? Как бы не так!»

– Может, никто и не хочет забирать его у тебя, – попыталась успокоить ее вечером Лорель. – К тому же это ведь будет социальный работник, а не пристав, которому поручено забрать у тебя брата. Дом у тебя есть, работа тоже. Поговорите, скажешь, что не отдашь Томаса, может, даже получишь какую-нибудь помощь.

– Да не нужна мне никакая помощь! – отмахнулась Гвен, но слова подруги немного успокоили ее. «Может быть, действительно все эти страхи не имеют основания? – думала она. – Не становиться же мне такой, как мать, подозревая всех и во всем?!» Сравнение помогло сильнее слов подруги. «И то правда, это ведь просто социальный работник».

Несколько дней ей удавалось думать именно так, затем она стала забывать о предстоящем визите. «Может быть, шериф передумал? Может быть, у них есть более важные дела, чем навещать тех, кто может справиться и без них? А может, они просто решили забыть обо мне?» В последнее хотелось верить больше всего, но надежды не оправдались.

Прошло чуть больше недели после похорон матери. Гвен и Томас убирались во дворе. Синий седан, лучшие годы которого остались уже далеко позади, остановился у их дома. Гладко выбритый мужчина лет сорока вышел из машины. На нем был надет серый костюм. Черные ботинки запылились. В руках потертая кожаная сумка. Русые волосы коротко пострижены. Гвен не сразу поняла, кто он, и долго не обращала на него внимания, а он просто стоял и смотрел на нее и Томаса. Пять минут, десять…