Дети Ночи - [8]

— Но почему ты этого знания там не спросил?! — чуть не закричал сын.

— Потому, что мне было важнее благополучие Холмов. А что там, за снами, я и так рано или поздно узнаю, — усмехнулся отец. — Лучше, конечно, позже, чем раньше.

— Я не хочу, — вдруг прошептал Старший. — Не хочу! Не хочу я знать своего срока! Не хочу я знать! Я сам хочу справляться, без всяких там зароков! Без всяких договоров неведомо с кем! И..., — он все же заплакал, — я не хочу умирать. Я хочу знать, что там, за снами!

— Даже если будешь знать, — вдруг обнял его отец, — что ты изменишь? Не ищи, просто принимай все как есть, не думай о смерти.

До последнего своего дня, который настал ровно через четырнадцать лет, он помнил несчастные глаза мальчишек, которым он сам приоткрыл дверь в бездну. Они были такие маленькие, а правда была такой огромной.

Он ничем не мог их утешить.

Старший вдруг вырвался из рук отца.

— Я узнаю. Я все узнаю. Дед меня научит, и я сделаю так, чтобы никто не умирал, и чтобы никаких зароков не было, обязательно сделаю!

Младший просто молчал, и никто не знал, о чем он думал. Но он не плакал.

— И когда будет тот самый день, — окрепшим голосом сказал Старший, — я буду с тобой рядом, и я никому не дам тебя убить! Я изменю твою судьбу!

— И я, — решительно кивнул Младший.

Отец рассмеялся, обнимая сыновей. И у Младшего стало легче на сердце — ведь еще четырнадцать лет, это целая бесконечность, и они обязательно найдут способ обмануть судьбу. Старший наверняка что-нибудь придумает, он же такой умный, он же будет великим чародеем! Все будет хорошо!

Когда отца не станет, Младший запомнит его именно таким, как в тот день — высоким, бесстрашным, сильным. Неподражаемым.

Он будет до жути похож на него.

Сон не шел. Капанье клепсидры становилось все громче и настойчивее, фигуры на коврах странным образом менялись и становились страшными, грозили спрыгнуть в комнату. Тени в углах шевелились и густели. Мальчик лежал, не в силах зажмурить глаза, перед которыми сами собой складывались жуткие картины смерти в Провале, смерти под солнцем, смерти чужих людей и знакомых, что было особенно ужасно. Смерть отца. Он замотал головой и всхлипнул.

— Не хочу...

«Твои слова услышаны, — прошелестел в голове глумливый шепот. — Я буду тебя ждать...»

— Кто это?

От этого неслышного ухом шепота холод пополз по хребту и тошнотворная слабость охватила тело.

— Кто?!

Ответа не было, странное чувство внезапно отпустило — словно уши заложило — и Старший подумал, что это просто ночные страхи.

Нет, не плакать. Он закусил губу, стараясь не думать, не думать, не думать, но перед глазами внезапно разветвляющимися трещинками предстала жизнь — вот это трещинка он, это его дети, дети детей, все трещинки бежали и бежали, пока вокруг все пространство не стало покрыто трещинками. А потом все рухнуло в бездну. В черный провал смерти.

Провал.

Смерть.

Бесконечность.

Он такой маленький, а бесконечность беспредельна...

Не добежать до конца, не увидеть — что там? Есть что-то за смертью или ничего?

Снова этот тошнотворный шепот.

«Ничего».

— Неправда. Не может быть! Ты врешь!

«Я буду ждать тебя... если хочешь узнать... и не умирать...»

И опять резкая, закладывающая уши неестественная тишина.

Младший заворочался во сне.

Старший заплакал от неведения, страха — и упрямой злости.

— Ты, я тебя не боюсь, — прошептал он, глотая слезы. — Я сделаю так, как сказал!

Ответа не было, и вскоре он заснул от усталости и слез.

И вот наступил день отъезда. Братья покинут Холм вдвоем, а после королевского объезда вернется домой один Младший. Старший останется в холме их деда, Тарьи Медведя. А холм этот самый северный, как раз напротив Королевского в Кольце холмов.

Ехать они будут долго, от холма к холму, останавливаясь в каждом из них, чтобы господин холма подтвердил свои клятвы королю, а король благословил бы и владык холмов с их чадами и домочадцами, и прочий люд, и скот, и красноухих белых псов, и лошадей туманной масти, и поля, и охотничьи угодья, и озера, и реки. Так они поедут по ходу солнца, и первым холмом будет холм гордого рода Тэриньяльтов, герб которых — ущербный месяц. Потом будет еще два холма, а за ними Пограничный холм. Он самый западный, и на расстоянии полета стрелы от границы земель Ночных там лежит Пограничный камень. От него начинается дорога в Западную четверть Дневных, в королевскую четверть. И каждый раз, как умирает король Дневных, к камню с запада подъезжает всадник с белым знаменем, на котором горит золотое солнце и на древко навязана кровавая лента в знак смерти. Он устанавливает траурное знамя у камня, и трубит в рог. Утром же черное знамя с серебряной полной луной появляется возле камня, что означает — король Ночного народа услышал. И ровно через месяц на закате, в ничейный час новый король Дневных встретится на поле Энорэг со своим Ночным собратом, чтобы подтвердить древний Уговор. Так же будет, если умрет король Холмов, король Ночного народа, только гонец приедет ночью с восхода, и с кровавой лентой будет черное знамя.

На поле Энорэг нет ничего — трава, ветер да курганы древней битвы, после которой две ветви рода человеческого разделились. На самом высоком кургане стоит каменная чаша, и птицы небесные и звери полевые пьют из нее.