Если не согласишься ты, придется… мне самому. Но у меня очень много дел, и я наконец по-настоящему взял руководство в свои руки… Я обещаю тебе… для тебя… ты будешь обеспечен реминисом в неограниченном количестве. Ты станешь самым счастливым человеком на этой планете, и… самое главное — получишь право… отойти последним… Слышишь?!
Новак боялся даже вдумываться до конца в значение услышанного набора слов.
— Если согласен, скажи… Только не вздумай хитрить. Я все учел и предусмотрел. Никакие случайности немыслимы. Так вот, подумай и ответь, согласен ли…
«Ужасный, безумный бред наркомана».
— Послушай, Семен, а почему ты доверяешь именно мне?
— Почему именно тебе? — загадочно улыбнулся Михай. — Видишь ли, я очень внимательно и тщательно изучал характеры всех, кто живет на Дюлии, ваши взгляды, привычки… Но, кроме того, скажу откровенно — тебя рекомендовал Мори-Дю.
— А если я отвечу отказом?
— Если откажешься… Ну… все останется так, как было до сих пор… Но я верю, ты согласишься. Понимаю тебя, тяжело, очень тяжело восемь лет не видеть прекрасной Дюлии, но зато потом… потом, Сандро, все на этой планете станет твоим, к твоим услугам. Тебе поручается величайшее дело нашей планеты, будущее нашей цивилизации!..»
«Нашей планеты, нашей цивилизации».
— Семен! Ты только вспомни, какими мы прилетели сюда… О чем мы думали тогда? К чему стремились? Какой мы представляли жизнь вообще и здесь, на Дюлии, конкретно? Семен, ты сейчас многое можешь, почти все… Теперь перестал действовать фактор генетического воздействия на этой планете… Мне понятно твое состояние, но…
В голове Сандро Новака никак не укладывалась мысль о том, что Семен Михай окончательно деградировал под действием коварного наркотика. Не хотелось верить, что кто-то из них, трехсот, мог оказаться таким отвратительным негодяем.
— Мы еще сможем стать обыкновенными людьми. Ты меня слышишь, Семен?
Тот долго, неподвижно смотрел на Сандро Новака, бессмысленно уставившись в него невидящими черными зрачками глаз. Вдруг рука его нервно вздрогнула, и Новак весь сжался, предчувствуя удар. Но Михай достал коробочку с реминисом и проглотил еще две таблетки.
— Я пошутил, Сандро-Дю, — сказал после затянувшейся паузы. — Мне нужно было проверить тебя. Перед прилетом корабля я всех проверяю. По крайней мере, многих. Сам понимаешь, необычная планета, непривычные условия существования и неограниченные возможности… Психика людей очень податлива распущенности безделья. Она, как ни странно, легче переносит тяжкие испытания, чем бездействие, леность. А ты молодец, Сандро… Завтра к двум часам выходи в космопорт встречать корабль. Там соберутся все! И земляне, и дюлийцы! Ты, Сандро, молодец! Ты сохранил свою психику в добром здравии. Завтра мы все возвращаемся на Землю. Все!.. А сейчас… Не буду больше задерживать тебя.
Семен Михай с усилием поднялся с кресла и быстро пошел к выходу, сильно сгорбившись, неверной походкой.
Сандро, ошеломленный, остался сидеть. «Проверка? Конечно, проверка нужна. Безусловно. Но… могут ли подобные проверки устраивать порядочные люди своим друзьям? Он даже не извинился передо мной. Зрачки абсолютно больного человека, наркомана. Разве допустимо призывать к подлости, чтобы убедиться — здоровой ли осталась у человека психика? Нет, это не проверка… Он — законченный негодяй. Завтра прилетает корабль, и они с Николианом тоже задумали что-то предпринять… Неужели мы в чем-то просчитались, и все пойдет не так, как подготовлено?..»
Десять лет назад Семен Михай проснулся, открыл глаза и долго не мог понять, где он находится.
— Доброе утро, — послышался неожиданно голос.
— Доброе утро, — ответил, повернувшись, и увидел перед собой двух незнакомых мужчин.
— Как вам у нас на Дюлии?
Семен Михай сразу все вспомнил, он переселенец на Дюлии. Не знал только, как он оказался в этой комнате, похожей на больничную палату.
— Спасибо… Но я еще не знаю, как у вас на Дюлии.
— Будем завтракать?
— Благодарю, еще не хочется.
— Тогда хотя бы бокал электона. Нашего, дюлийского.
На столике у кровати стоял наполненный до краев бокал с розовой жидкостью.
— Спасибо.
Один из незнакомцев протянул бокал Семену. Он приподнялся и, смущенный таким вниманием, торопливо выпил.
В электоне была большая доза реминиса.
— Меня зовут Илон-Дю, — представился один.
— А меня — Зорян-Дю, — как эхо, повторил другой.
— Вы и есть… дюлийцы? — догадался Семен Михай. — Вы братья?
— Да… — рассмеялись оба. — На Дюлии все братья… сестры…
Улыбнулся и Семен. На душе у него почему-то сделалось легко, радостно, ему показалось, будто он медленно полетел, сознавая одновременно, что продолжает сидеть на кровати обнаженным перед незнакомыми людьми, совершенно не смущаясь, даже испытывая удовлетворение, так как эти люди не разглядывают его с удивлением, и сам он как бы приобретает совсем иной смысл вне оболочек одежды и слов…
«Мир так прекрасен! Все мы одинаковы, равны в этом мире — все, кто мыслит. Красивые парни. Сдержанные, приветливые. Дети Николиана Джерри. Так вот они какие… Немножечко похожи на земных биокиберов, но больше, конечно, похожи на людей. Симпатичные ребята…»
