Дети Луны - [46]

— День добрый, милостивый господин. Читал вчера монах королю свою хронику?

— Да, я был при этом.

— Интересно, будет ли в ней описан и этот поход?

— Непременно. Желаешь знать, попадет ли туда и твое имя?

— Боже сохрани! Ни имени, ни прозвища, ни слов его… в отличие от тебя, верного советника короля, в совершенстве изучившего риторику и leges, объездившего столько стран.

— А ты, бедный Странник, где изучил риторику и leges?

— У каждого встречного брал понемногу. Что же касается законов, то мне известны только неписаные… велика пропасть, разделяющая нас.

— Между Странником и законником, хочешь ты сказать? Но война нас сравняла.

— Война не навек. А там, даст Бог, вновь направятся мирные посольства в далекие столицы.

— Вот ты о чем! Да, я видел больше тебя. Но я ведь старше тебя.

«Иной человек и в старости младенец», — подумал Странник, а вслух сказал:

— Ты ведь был даже в Риме, лицезрел святого отца… — Не такое уж это радостное зрелище — я говорю о Риме, а не о папе. В Вечном городе царит мерзость запустения, и лишь гордое имя столицы Августа и святого Петра по-прежнему притягательно для всех народов. Но путешествия учат многому и умудряют душу… не говоря уж о том, как много пользы приносят связи между государствами, образованные благодаря им. Однако не так уж много я и видел. Я не был в Испании, в Британии и странах, что омываются Северным морем… Но Испанию я бы хотел посетить. И если когда-нибудь королевская служба позволит мне, я поеду в Кордову.

— Там же мавры, — хмыкнул Странник.

— Это меня не пугает.

Странник молчал. Этого он от Раймунда не ожидал. Тот рассмеялся.

— Но кому я расхваливаю странствия? Страннику! Признайся, ты завел весь этот разговор, чтобы в глубине души посмеяться надо мной?

— Здесь почему-то считают меня веселее, чем я есть — и ты, и король, и другие. Наверное, потому, что сами веселого нрава. Эй, погляди-ка! Мы отстали. А дальше дорога пойдет круче, так что надо торопиться и не застрять среди пехоты.

Так они и ехали бок о бок, беседуя о разных вещах, и Странник чувствовал, что от этого человека не надо скрывать своих знаний, как делал все прошедшие годы, хотя бы потому, что более знающего они не могут оскорбить, как иного невежду.

На следующий день королю пришлось посылать воинов расчищать дорогу от нагромождения камней, а еще через два дня запасы воды подошли к концу и начался было ропот, но Странник внес успокоение, сказав, что знает место, где река, ушедшая под землю, выбивается из-под скалы и вновь уходит вглубь. И действительно, он указал это место и удостоился милостивых слов от короля. Случилось это, когда Странник ехал рядом с Себастьяном, а тот рассказывал ему о взятии Эйлерта, где отличился аббат Гельфрид, нынешний епископ. Себастьян епископа недолюбливал, но в доблести отказать ему не мог, хоть и считал ее для священника неуместной.

«Всяк знай свое место», — говорил он, а Странник согласно кивал головой — ведь он доказывал королю то же самое. И не успел он подумать о короле, как тот окликнул Себастьяна, и придворный мигом оказался подле него. Он понял, что речь идет о Лонгине. Потом Себастьян, забыв о Страннике, подозвал своих оруженосцев и поскакал вперед. А король продолжал смотреть на Странника. Угадав его желание, лазутчик подъехал к нему, однако шагом.

— Мой славный Странник! Ты можешь гордиться — ведь ты, как новый Моисей, добыл нам воду из скалы.

— Я только указал на нее. Но после таких слов, столь возносящих мои слабые заслуги, мне и впрямь ничего не оставалось бы, как в действительности ее иссечь. — У него не было никакой охоты рассыпаться в словесных тонкостях, и говорил он, лишь поддерживаемый привычкой. Но привычка была такой давней, что оставалась незаметной.

— В Арвене ты будешь вправе рассчитывать на мою благодарность, красноречивый Странник.

— Король всегда вправе рассчитывать на преданность своего слуги.

— Своего — да. Но ты — не мой слуга. Ты — вассал моего вассала, а Раймунд объяснит тебе, что из этого вытекает.

— Как я уже однажды говорил твоему величеству, я не имею имени. Не имея имени, я не имею ни земли, ни дома, а, следовательно, как бы и не существую. А разве может нечто несуществующее служить королю?

— Это легко исправить. Предположим, я дам тебе клочок земли, на котором ты построишь дом, и от того же клочка возьмешь себе имя, и будешь существовать уже в качестве носителя этого имени.

— Но при этом я перестану быть Странником, а, следовательно, опять как бы перестану существовать.

— Существовать не существуя… Ты запутал меня, казуист! Может быть, ты не седой юноша, а старик с молодым лицом?

— Не знаю. Знаю только, что Странник может получить только один клочок земли — тот, в который его зароют.

— Зачем же так мрачно? А вдвоем с Раймундом вы могли бы принести великую пользу. Ты что-то сказал?

— Завал…

— Что?

— Если бы не тот завал, мы бы еще сегодня увидели перевал. А так…

Дорога становилась все уже, все круче, все неудобнее. Подъем по склону занял почти весь следующий день. Многим пришлось спешиваться и скользить по осыпавшимся камням. Легко преодолевший подъем Странник оказался наверху и наблюдал оттуда, как ползут остальные. Король с утра чувствовал себя хуже, но отверг предложенные носилки и шел пешком, а когда позволила дорога, снова сел в седло. Странник подождал, когда свита продвинется по горбу горы, чтобы не вырываться излишне вперед. Подле него снова оказался Раймунд. Они поздоровались и продолжали путь вместе.