Дети капитана Блада - [25]

– Может быть, это ошибка. Завтра мы пойдем искать вместе.

– Я все проверила, – сказала Бесс. – Ошибки нет.

– Ну, не будем сейчас об этом, – Диего по-настоящему встревожился. Бесс была не похожа на себя. – Сейчас тебе надо согреться. – и он начал стаскивать с Бесс прилипшие к ногам чулки.

Бесс заплакала. Диего снял с нее мокрое платье и, закутав в свой плащ, посадил к огню.

– Это я во всем виновата, – всхлипывала Бесс. – Я притащила тебя в это ужасное место. Если бы не я, ты бы сейчас изучал науки где-нибудь в Саламанке.

– Если бы не ты, я бы сейчас сидел в севильской тюрьме, – сердито напомнил Диего. – Ты всегда была такой мужественной, сестра! Ну… ну что с тобой? Тебе надо поесть и отдохнуть. Тебе теплее?

– Господи, что бы я без тебя делала? Но что же с нами будет?

– Ты выспишься, и все покажется не таким ужасным, – сказал Диего. – Ты же знаешь, я готов себя продать, лишь бы тебе было хорошо. А продавать-то придется всего лишь жемчужину.

– Да, правда! Я и забыла!

– Ну, ты согрелась?

Однако Бесс дрожала все сильнее. Диего напоил ее теплым вином и заставил съесть немного мяса с подливой. Закутав ее во все, что нашлось под рукой, он присел рядом. Наконец Бесс отогрелась и заснула – но затем ее лицо раскраснелось, а дыхание стало частым. Диего положил руку ей на лоб. Бесс открыла блестевшие глаза и что-то забормотала. Диего проклинал все на свете – и себя в первую очередь. Не надо было отпускать Бесс. Не надо было торопить ее. Надо было искать самому. Не надо было ввязываться в драку в Севилье. Не надо было заказывать новый клинок к шпаге. Надо было…

Проклятый болван. Что толку вспоминать о своих оплошностях. Завтра же – уже сегодня – надо найти Бесс врача и продать жемчужину. А теперь – спать. Только можно ли оставить Бесс одну?

Ночь прошла беспокойно. Диего то и дело подходил к Бесс. Он догадался сделать холодный компресс ей на лоб и два раза давал ей напиться. Хуже всего было то, что он понятия не имел, что надо делать в таких случаях, и полночи без толку бродил по комнате. Утром, с распухшей головой и слипающимися глазами, он отправился на поиски врача.

Врач, старомодно и неряшливо одетый полный господин, с видом средневекового алхимика проделал ряд непонятных действий: пощупал пульс, заставил Бесс показать язык и горло, оттянув веки, заглянул в ее глаза, зачем-то, приложив ухо, постучал по груди и спине, помял кончиками пальцев за ушами и под подбородком. Диего от нетерпения вздыхал и грыз ногти. Доктор, однако, не спешил. Диего показалось, что минуты звенят, как монеты, и он начал бояться, что для оплаты лечения придется продать не только жемчужину, но также шпагу, плащ и… что же еще можно продать? Ах, да, его сапоги – они еще вполне новые. И саквояж, в котором хранятся его пожитки, хотя и потертый, но тоже потянет на несколько су.

– Случай тяжелый, но вполне ясный, – изрек наконец эскулап. – Кровь больной чересчур насыщена флогистоном, сиречь воспламенителем, что и вызывает лихорадочный жар. Сей жар сгущает кровь больной, каковые сгустки и обнаруживаются под челюстью. Для облегчения оного жара великий Парацельс рекомендует применять кровопускания, для разжижения же крови больной необходимо давать больше пить, в особенности – отвары растений с сутью, связующей флогистон, как то: малины, липового цвета, подорожника и зверобоя. Современная наука применяет также рог черного единорога и некоторые китайские и арабские средства, но, боюсь, вам они будут не по карману. Сейчас можно иногда услышать, что болезнь вызывается невидимыми глазом зверьками-анималькулюсами, однако истинные ученые должны быть свободны от подобных предрассудков. Врач должен лечить, а не придумывать невидимое в оправдание своего невежества. Подумать только, анималькулюсы!.. Всего же с вас – за консультацию, кровопускание и микстуру – четыре экю, или же, иными словами, двенадцать ливров. Истинное знание, молодой человек, стоит недешево.

Диего облегченно перевел дух. В его кармане звенели целых пятнадцать ливров. Оставалось только раздобыть денег на оплату гостиницы и еду.

В последний раз покачав на подвеске жемчужину и полюбовавшись розовыми переливами, Диего упрятал ее в замшевый мешочек и отправился искать место, где можно было бы продать подобную безделушку. День уже клонился к вечеру: поиски врача и уход за сестрой отняли много времени. На город спускались ранние зимние сумерки. Промозглый ветер гнал в лицо водяную пыль, и уже через десять минут Диего начал мечтать о сухом жаре камина. Холодные струйки быстро нашли слабые места старого плаща и ручейками стекали ему за шиворот. На память Диего пришел адрес, по которому ходила вчера сестра. Судя по ее рассказу, заведение было вполне солидным и следовало надеяться, что там его надуют не так сильно, как в другом месте. Диего решительно зашагал по лужам и немедленно промочил сапог. Дом он нашел быстро.

– Месье, – неуверенно начал он, обращаясь к человеку за конторкой. – Я хотел бы продать…

– Мэтр Жюсье сейчас выйдет, – ответил тот и дернул шнурок колокольчика.

Часть 2

Глава 7

Исчерпав все аргументы, какие нашлись на его счетах в лондонских банках, губернатор Блад вынужден был без лишнего шума отправиться на пару дней во Францию. Разбирательство тянулось уже три года и требовало громадных вложений – впрочем, Блад любил повторять, что госпожа Фортуна не любит скупых. Положение Блада осложнялось еще и тем, что в метрополии ходили упорные слухи о его несметных богатствах. Говорили, например, что в свое время он выкопал знаменитые сокровища Моргана, зарытые на Панамском перешейке. Говорили, впрочем, и другое: сокровища выкопал некто Истерлинг, а Блад, желая завладетьть ими, но не зная местоположения клада, поджидал корабли Истерлинга у выхода из бухты. К несчастью, во время боя корабль Истерлинга получил пробоину и затонул вместе со всем золотом. Обе версии вызывали презрительную усмешку Блада. Истина, как всегда, оказывалась гораздо фантастичнее. Кто бы, находясь в здравом уме и твердой памяти, мог поверить, что Блад потопил Истерлинга, всего лишь мстя тому за смерть одного из своих капитанов, а сокровища приплелись к этой истории совершенно случайно…