Дети Хроноса - [9]

Интерьер кухни состоял из пестрого собрания керамики с цветочными мотивами, из засушенных цветов и мебели, небрежно обработанной морилкой. Стол был испачкан джемом. Круглые подпалины, образовавшиеся из-за того, что снятые с огня кастрюли слишком быстро ставили на стол, придавали столешнице аутентичный характер.

– Здравствуй, Йорис.

Ван-Ин старался казаться дружелюбным. Мальчик был еще в пижаме и едва ли отреагировал на приветствие незнакомца. Йорис был сосредоточен на аккуратно разложенных в виде решетки кусочках сахара.

– Скажи «доброе утро», сынок.

Йорис проигнорировал наивную просьбу своего отца. Он опустил глаза и выложил из кусочков сахара другой узор.

– Йорис трудно ладит с незнакомыми людьми, – объяснил Вермаст. Может быть, он так морочил голову всем, кто в первый раз перешагивал порог их дома.

– Все нормально, господин Вермаст. Главное, что дети умеют себя развлекать, – горько заметил Ван-Ин, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно.

Вермаст поставил чайник на огонь и достал две расписные чашки из кухонного шкафа. По тому, как нервно он гремел в шкафу, Ван-Ин догадался: что-то было не так.

– А чай подойдет? – немного погодя спросил Вермаст несколько смущенно. Он показал пустую банку с коричневым от остатков кофе дном.

– Только если он жидкий, – солгал Ван-Ин. Он посмотрел на запас сахара на столе. С тремя кусочками можно вылакать любую бурду.

– Вы уже давно здесь живете, господин Вермаст?

– Три месяца, комиссар. Как видите, здесь еще полно работы. Но вы же знаете, как это бывает. – Ван-Ин совсем не знал, как это бывает, но мудро решил промолчать.

Из-за рычания дизеля недавно замененные стекла (на них были еще наклеены этикетки) страшно затряслись. Ван-Ин посмотрел в окно. Он увидел, что решетчатые ворота открываются. Лен осторожно въехала во двор. Она припарковала свою старую «вольво» между двумя кучами песка. Тине распахнула дверцу с такой силой, выдержать которую может только «старый швед»[8].

– Резвая девочка, – заметил Ван-Ин. – Она всегда такая энергичная?

Несмотря на то что он вовсе не имел в виду комплимент, Вермаст заметно оживился.

– Жена считает, что Тине заслуживает специализированного образования. Жаль, что поблизости нет школы для одаренных детей. Ее коэффициент интеллекта выше ста тридцати. Это создает проблемы, а когда ты становишься старше, сталкиваешься с непониманием, особенно со стороны учителей.

Ван-Ин закрыл от ужаса глаза. Дети. «Иисусе! Мальчик почти аутист, и значит, девочка-неврастеник сразу стала считаться вундеркиндом».

Вермаст достал из шкафа третью чашку и налил в чашки чай. Жидкость воняла грязным бельем. Ван-Ин мог бы это предвидеть, но было уже слишком поздно.

Лен открыла кухонную дверь ногой. Она с трудом втащила несколько коричневых пакетов из местного супермаркета и поставила их на разделочный стол.

– Привет, дорогой. Здравствуйте, комиссар.

На Лен было мини-платье без рукавов. Она со вздохом плюхнулась на стул, отчего ее платье задралось еще больше. Большинство женщин в таком случае целомудренно скрещивают ноги, но она не потрудилась скрыть от взгляда комиссара свои белоснежные трусики. Ван-Ин был уверен, что она отлично понимает, что делает. Он отвел взгляд. Ее груди были расположены далеко друг от друга, и этот вид нравился ему больше.

– Мама, я хочу морковный сок, – заныла Тине.

Вермаст глупо засмеялся. Ван-Ин на его месте влепил бы этой гадине затрещину.

– Мама, я хочу морковный сок. Ты мне утром обещала. – Девочка упрямо билась о плечо Лен головой.

– Сейчас, милая. Мама сначала выпьет чашку чая.

– Мама-а-а. Ты обеща-а-ала, – топала девочка ногами.

Ее резкий визг пронизывал до мозга костей. Ван-Ин стиснул зубы. Раньше он тоже так делал, когда кто-нибудь задевал ногтем по школьной доске. Лен давала дочери прокричаться. Она спокойно пила чай и время от времени улыбалась Ван-Ину. Тогда девочка яростно взялась за отца.

– Капитальный ремонт дома требует наверняка немало сил, – не к месту заметил Ван-Ин. Он не собирался поднимать эту тему, но обстоятельства его вынудили. Тине ни на секунду не оставляла папу в покое. Она безостановочно пыталась обратить на себя его внимание. Разговор о доме, как казалось Ван-Ину, был для него единственным способом возобновить общение с Вермастом.

– Совершенно верно, комиссар. Перед тем как мы сюда переехали, я восемь месяцев днями и ночами крутился как белка в колесе. То, что тогда здесь было, больше походило на хлев, чем на загородный дом.

Вермаст оттолкнул от себя дочь и сел за стол. Лен допила чай и нехотя пошла к разделочному столу. Она достала из шкафа кухонный комбайн, разорвала один из коричневых пакетов и вытащила из него пучок моркови. Тине уцепилась за маму мертвой хваткой.

– Если вам интересно, я могу показать несколько фотографий того, что здесь было раньше.

Ван-Ин кивнул без особого энтузиазма. Он понимал, что рискует попасть из огня да в полымя.

– Пойдемте в гостиную. Там спокойнее, – восторженно предложил Вермаст.

Ван-Ину эта идея пришлась по душе. Он искренне надеялся, что девочка останется с мамой.

Как только они вошли в гостиную, загрохотал кухонный комбайн. К счастью, Вермаст закрыл дверь, что уменьшило шум минимум на сорок децибел. Он предложил Ван-Ину сесть на диван в стиле кантри, обивка которого, как и у остальной мебели, пребывала в плачевном состоянии. Дочери, вероятно, позволялось вымещать свое недовольство на всем, что попадалось ей на пути.