Дети грозы. Книга 6. Бумажные крылья - [97]

Разговор свернул совсем не туда, куда желала Шуалейда — Стриж чувствовал ее досаду и напряжение, отзвуки болезненных воспоминаний. Но как помочь ей выпутаться, не знал: Мастер не учил ткачей придворным интригам. Вот если бы тут был Дайм, он бы…

«Он бы не стал сомневаться и прятаться за юбку! — мысленно фыркнул на себя Стриж. — Ты бард или тигренок с бантиком?!» — И, состроив сокрушенную мину, встрял в первую же паузу.

— Интересно, что скажет об этом генерал Альбарра, — сказал Стриж в точности тем же тоном, что Акану, даже скопировал его характерный жест левой рукой, привлекающий внимание блеском ярко-зеленого камня на кольце. Он вкрадчиво улыбнулся Акану и перевел взгляд на посла; сжавших веер пальцев Леи и тревожного синего всполоха ее ауры он «не заметил». — Согласитесь, для столь значительной кампании требуется серьезная подготовка и изрядное везение.

— Разве генерал Альбарра не погиб… э… в недавних учениях на севере? — посол вежливо обошел слово «мятеж».

Все взгляды устремились на Стрижа и Шуалейду: надо же, фаворит принцессы, оказывается, умеет говорить! Мало того, нагло лезет в беседу высоких особ. Вот сейчас ее высочество его осадит, как он того заслуживает!

Ее высочество улыбнулась, показывая, что слова фаворита — ее слова. А заодно просветила всех, не успевших поймать последнюю сплетню о его титуле:

— Барон?

«Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь», — поймал Стриж ее мысленный посыл и почтительно кивнул, мол, понимаю, не волнуйся.

— Когда я видел шера Альбарра в последний раз, — продолжил он, голосом обволакивая всех присутствующих, — он был тяжело ранен, но жизни его ничто не угрожало. С тех пор прошло около двух месяцев. Думаю, Медный вскоре даст о себе знать.

В глазах благородных шеров заблестело любопытство, Акану стал похож на борзую, сделавшую стойку на дичь: кажется, получилось, никто не заподозрил в простых сплетнях бардовского волшебства.

— Позвольте, но мы слышали, что генерал… э… исчез несколько раньше, — подал нужную реплику сашмирский посол.

— Слухи не всегда правдивы. — Стриж многозначительно улыбнулся и глянул ему прямо в глаза: как равный равному, но не как лейтенант послу соседнего королевства. — Наверное, вам стало известно, что генерал Альбарра переметнулся на сторону мятежников и стал чуть ли не правой рукой их предводителя?

Посол не менее многозначительно пожал плечами, отказываясь произносить крамольное слово, и парировал:

— А вы, шер Сомбра, имеете иные сведения из более заслуживающих доверия источников?

— Совершенно иные, — ответил Стриж и обернулся к Лее. — Если ваше высочество позволит…

— О, рассказывайте же. Право, мы крайне заинтересованы, не так ли, Урмано? — Лея улыбнулась хозяину дома, только что присоединившемуся к группе любопытных.

— Крайне заинтересованы. — В голосе Альгредо смешались угроза, любопытство и что-то похожее на восхищение наглостью щенка.

— Видите ли, мне довелось застать последние часы того мятежника, что называл себя Пророком… — начал Стриж, постепенно входя в ритм старинной баллады.

Без гитары получалось не так гениально, как хотелось бы. Когда-то маэстро рассказывал, как его предки использовали золотой дар, даже показывал модуляции и обертоны, но он помогал себе струнами — а Стрижу приходилось пользоваться только собственным голосом и телом: невербальные сигналы, как называет их маэстро, действуют на публику ничуть не хуже музыки. К тому моменту как он дошел до героического шага Альбарра навстречу демону Ургаша и чудесного спасения генерала первыми петухами, заоравшими как нельзя более вовремя, благородные шеры смотрели ему в рот и верили каждому слову. Про зургов и Шуалейду они забыли, очарованные новой сказкой — конечно же, Стриж выставил себя не более чем случайным свидетелем, самое большее — тайным агентом, которого опередила высшая воля. Он вообще опустил множество деталей, способных нарушить сказочную атмосферу.

— …ничего страшнее того демона, — голос Стрижа дрожал от переполняющих чувств (для публики) и страха пополам с восторгом (менестрели не так уж безобидны). — Слава Светлой, тварь бездны насытилась душами предателей и безумцев, оскверненных прикосновением лжепророка! Но, увы, в той сутолоке я потерял генерала, а наутро так и не нашел, хотя обыскал все. Я должен был ему помочь… — Стриж сокрушенно опустил голову, пряча блестящие азартом и эйфорией глаза. — Моя вина, что генерал до сих пор не с нами, если бы тогда…

Последние его слова потонули в ахах и охах. Публика восторгалась, страшилась и рукоплескала — ну, почти рукоплескала. Одобрение Шуалейды стоило оваций в Королевской Опере.

— Не стоит себя винить, шер Сомбра, — взволнованно, но достаточно громко, чтобы услышали все, сказала она. — Вы сделали все, что было в ваших силах. Все прочее в воле Двуединых.

Она благочестиво осенила лоб малым окружьем, гости повторили — все, даже Акану. Хотя ему Светлая не откликнулась.

— Мы благодарны вам, барон, за этот рассказ, — послышался властный, глубокий голос.

В первый миг Стрижу почудилось, что это сам покойный король Тодор, но голос был не так низок. А в следующий миг толпа расступилась, пропуская Каетано под руку с Таис. Король выглядел не слишком довольным, но крайне решительным. Таис же держалась с любезностью хозяйки приема, но не теплее. От нее едва заметно тянуло страхом, виной и еще чем-то неправильным, словно бы в душный, насыщенный благовониями зал случайно попали морские водоросли.