Дети грозы. Книга 6. Бумажные крылья - [35]

— Ну?

— Объект доставлен, ваше величество! — сержантским голосом отрапортовал Энрике и посторонился, пропуская в двери Стрижа в сопровождении двух гвардейцев.

Кай тут же сделал королевское лицо, смерил пленника взглядом — Стриж стряхнул с головы капюшон и нагло уставился на короля — и велел:

— Идем!

О стихах Кай радостно забыл, хотя Энрике готов был ручаться, что, вернувшись от сестры, снова за них возьмется и будет грызть перо до тех пор, пока не вымучает нечто пригодное. Зато король не забыл сделать условный жест «прикрой от любопытных глаз», и Энрике снова накрыл Стрижа пологом невидимости.

В том, что сделано это было правильно и вовремя, капитан убедился, едва покинув королевские покои. В приемной, среди десятка просителей, устроил засаду на неуловимого подчиненного советник Гильермо, рядом маялся адъютант. На всякий случай Энрике совершил стратегический маневр: переместился за королевскую спину.

— Советник Гильермо по мою душу, — шепнул он.

Кай, не оборачиваясь, буркнул «угу».

— Ваше величество! — нескладный дылда поклонился вместе со всеми.

Не обратив внимания на кучку шеров, среди которых и в самом деле не было никого с важным делом, Кай шагнул к советнику.

— А, шер Гильермо! — «обрадовался» Кай, с лучезарной улыбкой похлопал его по плечу и продолжил путь, поманив советника за собой. — Вы пришли доложить об организации нашей охраны на послезавтрашней охоте? Похвально, похвально… надеюсь, вы не забыли согласовать все с Высоким домом Лиаме-иль-Сё. Ире придают так много значения мелочам! Альгредо всегда…

Бред, который нес Кай, мог бы послужить образцом дипломатических увиливаний. Советник Гильермо, как полагается по этикету, шел на полшага позади короля, кивал, бледнел от унижения, натужно улыбался и снова кивал, не успевая вставить ни слова. Адъютант семенил позади, оглядывался на шестерку гвардейцев, окруживших невидимого Стрижа, и бросал на Энрике полные подозрения взгляды. Кучка просителей тянулась за королем в надежде на миг высочайшего внимания. Кай же не забывал на ходу милостиво кивать встречным придворным, раздавать комплименты дамам и даже осведомился у барона Уго покоев о здоровье — все это, разумеется, не отпуская советника Гильермо, у которого то и дело спрашивал очередную чушь и перебивал на втором же слове чушью следующей. Свита Кая все росла: придворные присоединялись к шествию, дабы лишний раз попасться на глаза монарху.

Для завершающего штриха Каетано выбрал галерею Масок. Он резко остановился — так, что советник споткнулся и только чудом сумел не налететь на монарха — и очень заботливо спросил:

— Вы так бледны, шер Гильермо! Наверное, денно и нощно беспокоитесь о нашем благополучии, поспать не успеваете?

Среди придворных послышались сдавленные смешки: советника Гильермо не боялись и не уважали. Неудивительно. При Альгредо шер Гильермо служил хоть и долго, но как-то совершенно невыразительно, и его считали чем-то вроде мальчишки на побегушках.

Сам советник тяжело сглотнул и растянул губы в фальшивой улыбке, хотел что-то ответить, но Кай снова его перебил:

— Ничего, скоро отдохнете. А пока займитесь графом Сильво и виконтом Торрелавьеха. Нам синичка на хвосте принесла, что сии благородные шеры замышляют против нашей возлюбленной сестры Ристаны. Мы желаем, чтобы вы провели с ними беседу сегодня же. Ступайте, и пока не раскроете заговор, мне на глаза не попадайтесь!

Одарив взбешенного шера Гильермо сияющей улыбкой, Кай повелительно махнул рукой. Советнику ничего не оставалось, как поклониться и ретироваться. Вслед за ним, послушные тому же мановению царственной длани и сурово нахмуренным бровям Энрике, рассеялись и прочие придворные.

Только тогда Кай перестал изображать взбалмошного недоросля, вздохнул и буркнул:

— Разгневаться и сослать тебя на границу с зургами, что ли…

— До маскарада продержусь, а там — вполне может быть.

— Ладно, придумаем что-нибудь.

Западное крыло словно вымерло: ни слуг, ни пажей, ни гвардейцев у дверей Шуалейды. Их Энрике отозвал еще вчера вечером, только увидев бушующий Источник. Зато все потусторонние сущности Риль Суардиса собрались у башни Заката. Хорошо, что Каетано не могла навредить толпа привидений, неприкаянных душ и экзотических тварей вроде плакальщиц и сонников, прозрачными медузами висящих в воздухе. Вся эта пакость колыхалась не в такт, стонала, подвывала и скрипела за пределами слышимости, вызывая зубную боль, и тянулась к живым людям — то ли поговорить, то ли покушать.

Чтобы очистить дорогу от раскормленной нежити, потребовалось три полноценных экзорцизма. И то твари лишь отступили и попрятались в стены, чтобы вновь вылезти, едва светлые шеры уйдут.

— Что это за дрянь, Энрике? — шепотом спросил Кай, морщась.

— Сюда вылезло все, что пряталось по подвалам дворца. Лучше бы нам закончить поскорее.

Кай кивнул, расправил плечи — как всегда, когда хотел съежиться и спрятаться — и подошел к дверям.

— Жди тут, — бросил он, толкнул створку и вошел.

Энрике хватило одного взгляда через плечо Кая, чтобы возблагодарить Двуединых и Дюбрайна за то, что Стриж не попал в руки Бастерхази. Происходящее в башне больше всего напоминало времена, когда Шу и Кай едва вернулись в Суард из Сойки, и мертвая королева отдала дочери ее сумасшедшее и непредсказуемое наследство. Только в этот раз Шуалейда и Линза были единым целым, и башня плакала вместо нее — сотни глаз по стенам лили разноцветные слезы, бумажные ласточки носились под потолком и щебетали что-то, не предназначенное для посторонних ушей, а за роялем в гостиной сидел белобрысый призрак и перебирал клавиши, звучащие гитарными переборами.