Дети - [3]

Татьяна. Да уж…

Зобнин. Цыц, Татьяна!

Костя(горестно). Вот какие картины культурных нравов…

Марья. Вуй! Кэ сэ трист![3]

(Типунов смотрит на неё с недоумением и отходит прочь, шевеля губами. Костя наливает себе какой-то зелёной жидкости и пьёт.)

Татьяна(тихо). Слова! Сама, чай, выдумала…

Быков(входит). Мокей Антоныч!

Зобнин. Ась?

Быков. Евстигнейка просится до вас.

Типунов. Этот – с машинкой своей…

Кичкин. До него ли? Гони!

Зобнин. А может, допустить его? Вот, мол, ваше сиятельство, есть у нас изобретающий человек…

Костя(иронически). Очень это интересно столичному жителю!

Типунов. А если для смеха выпустить его?

Костя. Тогда бы лучше лесникову собаку взять – она смешнее!

Зобнин(испуган). Это… это ты зачем же все бутылки почал?

Кичкин(в стороне – Марье). Ты, гляди, не уступай ей, слышь? Держись вперёд… ближе к нему…

Марья. Знаю уж!

Кичкин. То-то…

Костя(жуёт). Для возбуждения мозга – надо мне или нет? Странно!

Быков. Стало быть – Евстигнейку гнать?

Типунов. Гони, дружок, гони его!

Быков. Там ещё старуха…

Кичкин. Какая?

Быков. С прошением, что ли то…

Зобнин(тревожно). На кого прошение?

Кичкин(радостно). На тебя, поди-ка!

Зобнин. Ну господи же! Даже взопреешь от этого! Гони ты всех, Быков!

Костя. Хоть на час какой спрячьте вы куда-нибудь всю эту дикость… стариков, слесарей, старух…

(Кичкин осторожно подвигается к двери, Зобнин следит за ним, беспокойно потряхивая головой.)

Зобнин. Стало быть, Марья Викторовна, вы его займёте…

Типунов. Ты, крестница, так и знай: мы тебя всегда для приёма знатных лиц будем употреблять…

Татьяна. А меня на что выволокли?

Зобнин. А ты… ты в глаза ему гляди!

Татьяна. Собака я, что ли?

(Кичкин вышел; Зобнин, стоя у двери, следит за ним в щель, потом уходит.)

Типунов(ласково). Вы его улыбочками, улыбочками! Да пошире эдак, поласковей – вот вам и должность!

Татьяна(сдаётся). Он и примет меня за дуру.

Костя(успокоительно). Молчать будете – не примет.

Татьяна(ядовито). Глядите однако, в Семилужном у градского головы жена эдак-то принимала, принимала гостей да однажды негритёнка и родила…

Марья(возмущённо). Фи, как вам не стыдно! И вовсе не негритёнка, а просто пёстренький он родился…

Татьяна. Не всё ли равно?

Марья. И одна ножка – короче!

Типунов(беспокойно). Это куда же воеводы ушли? Поругаются они… Костя – идём-ка…

Костя(икнул). Ох… ну, жизнь! (Уходит.)

Марья(озабоченно шепчет). Ву зэт тре земабль. Жэм боку льом дезарм. Же сюи тре контан…[4]

Татьяна. Нисколько это вам не поможет.

Марья. Почему же? Объясните, силь ву плэ, пожалуйста!

Татьяна. Женат он.

Марья. Какие глупые пошлости!

Татьяна. Нечего предо мной форсить! Вы сами иностранные-то слова выдумываете! А вот у кого колечко ваше с рубинчиком – это я знаю! Да-с!

Марья. И я знаю. Ну-с?

Татьяна. И больше ничего-с!

Марья. И – глупо-с!

Татьяна. Как же ты смеешь? Ведь я тебя старше!

Марья. А вы про колечко смеете?

Татьяна. Так я же тебе и ещё скажу…

Марья. А вы кого «шишечкой» зовёте?

Татьяна(села). Я? Ой!..

Марья. Ага! А вы кому пишете – «сладкий мой Колик»?

Татьяна(поражена). Ай… Ах он… мерза-авец…

Марья. Что? Вот и прикусите язычок!

Татьяна. Неужто… он рассказывает? Неужто сам он?

Марья. Не он, так – вы!

Татьяна(растерянно). Ой, как же это? Разве я рассказала бы? Что вы! Кому мне рассказывать?

Марья. Ну, уж я не знаю!

Татьяна. Да, может, вы… врёте?

Марья. Вы не писали?

Татьяна(тихо). А может, вы… сами догадались?

(Марья хохочет. В дверь беспорядочно втискиваются мужчины: Кичкин, подняв руку с прошением вверх; Зобнин, стараясь поймать бумагу; Типунов и Костя тоже хотят этого и – мешают друг другу. За ними испуганная, оробевшая старуха и – таращит глаза Евстигнейка.)

Кичкин(задыхаясь). Нет, читай вслух!

Зобнин. Чудак… да я же прочитаю!

Типунов. Погоди, Костя…

Старуха (ноет). Ой, голубчики, разорвёте вы…

Зобнин. Костя – прочитай…

Кичкин. Кум – бери…

Зобнин. Тарасьевна, дура! На кого прошение?

Кичкин. Ага-а? На кого-о?

Старуха. По случаю… пропажи, батюшка… зятёк-от мой…

Типунов. Костя – да ты, давай, вместе прочитаем!

Кичкин. Кум – держи!

Зобнин. Чёрт тебя принёс, старая лошадь…

Костя. Да будет вам! Что такое?

Старуха. Батюшки – не порвите!

(Все тесно окружили чтецов. Евстигнейка осторожно пробирается вдоль стены и – никем не замеченный – исчезает в уборной.)

Типунов(читает). «Его сиятельству, светлейшему»…

Костя. «Покровителю сирых»… это не надо! «Имею честь известить…»

Зобнин. Да вы один который-нибудь…

Типунов(читает). «Зять мой, Кирилл Вараксин, вот уже четыре года находится в безвестном отлучении от жены, дочери моей…»

Костя(успокоительно). Это пустяки какие-то!

Типунов(читает). «И жизни своей, может быть, решился…» Это не касается Мокей Антоныча!

Кичкин. До конца – не касается? Верно?

Типунов. До конца! Тут – о пропаже зятя.

Кичкин(ворчит). А может, Мокей прикосновенен и к этой пропаже?

Зобнин(радостно). Что же ты, старушка, а? Как же ты это, а?

Старуха. Да ведь, батюшка ты мой, дочка теперь не то вдова, не то – замужняя… как это понимать?

Кичкин(Типунову). А я думал – на него прошение, на Мокея! Обрадовался было…

Типунов. А ты – погоди! Ты – потерпи!

Зобнин(старухе). На тебе гривенничек и – иди с богом! Иди спокойно!

Старуха. Может – он разрешил бы ей?