Дети Гамельна. Зимний виноградник - [59]

— Силен! — присвистнул Егерь и повернулся к сержанту. — А теперь и ты давай. Сумей преодолеть глупые запреты разума, называемые страхом.

На будущее представление решил посмотреть не только Старший. Все всадники выстроились кругом, оставив в центре Мирослава и его возможного будущего коня. Даже несколько псов уставились, вывалив огромные языки чуть ли не до самой земли.

Сержанту даже не по себе стало от пристальных взглядов. Странно, но хотя Охотники находились совсем рядом, они словно терялись в тумане — очертания были изменчивы и расплывчаты. Неестественно бледные лица плыли растаявшим воском, обретая сходство то со свиными рылами, а то вовсе с чертячьими рожами. И рога с копытами мелькают, и шерсть с хвостами… Дождь продолжался, но также изменил природу, капли будто зависали в воздухе, неспешно рассыпались в мелкую водяную пыль.

Сержант вновь хотел, было, тронуть мешочек на груди, но сдержался и вместо этого размашисто перекрестился, заставив ближайших выродков шарахнуться, а Егеря неодобрительно наклонить шлем.

— Да и чхал я на вас! — громко сообщил Мирослав и подошел вплотную к коню. Тот шарахнулся в сторону, обнажив крупные зубы, вовсе даже не похожие на лошадиные, а больше схожие с волчьими клыками.

— Шаррук! Настоящий! — крутнул головой Мирослав в восхищении. И резким движением поймал коня за повод. Тот попытался дернуться, но настойчивый человек, ухватившись покрепче, повис всем весом. Адскому созданию волей-неволей пришлось наклонить голову к земле. А потом все ниже и ниже, пока шаррим не уткнулся мордой точно в старательно размешанную ногами и копытами грязь. И только потом обреченно фыркнул, когда почувствовал спиной тяжесть сержантской задницы.

— Забавный метод! — похвалил сержанта Зеленый Егерь. — Никогда не зрил воочию, хоть и наслышан. Как Вас зовут, неведомый умелец?

— Вы так спрашиваете, любезный, как будто это имеет хоть какое-то значение?! — Мирослав оскалился в ответ совсем не хуже своего нового коня.

— Иезус Распятый Вас подери, господа! — залился вполне искренним смехом Егерь. — Вы мне нравитесь все больше и больше! Право слово, я начинаю сам себя хвалить за абсолютно и совершенно бессмысленный поворот на этот Диаволом забытый тракт! Так же как и за то, что смирил первый порыв забрать ваши души, пренебрегая бренными телами!

Вслед за Господином угодливо начали смеяться и все остальные. Всадники захлебывались смехом, громко ржали кони, даже собаки взлаивали так, что можно было принять за смех…

— Вперед, господа! — наконец скомандовал Егерь и в нетерпении поднял своего коня на дыбы. — Дорога ждет! А наше время близко к концу!!!

Дикая Охота понеслась дальше, не разбирая пути….

Странное дело. Вроде и ливень прекращаться не собирался, но вот не чувствовалось его. Рушащаяся с неба стена воды разбивалась о невидимый купол над головой. До Швальбе с сержантом долетали лишь редкие капельки, и те — теплые, словно летний грибной дождик.

Скачка захватывала, пьянила, от нее закипала кровь, струясь по жилам чистым огнем. Часы сменяли друг друга, подобно мгновениям. Вечер закончился, минула ночь, подступило утро, а безумная вакханалия продолжалась, и силы всадников и зверей не убывали. Какой-то невезучий отряд, попавшийся навстречу, стоптали, даже не заметив. Мелькнули распахнутые в удивлении глаза, захрустело под тяжелыми копытами, да плеснуло теплым и липким в лицо… И долго еще звучали раскаты довольного смеха Егеря.

Дождь, казавшийся сошедшим со страниц Библии, повествующих о Великом Потопе, начал помалу стихать. Тучи уже не стояли сплошной завесой, кое-где мелькали первые робкие прорехи. Капитан даже пару ранних солнечных лучей успел заметить краем глаза.

Но всему свой срок, конец настает даже для адских забав.

Кавалькада остановилась в глубокой балке. Всадники быстро спешивались, собирали лошадей в табун. Швальбе и Мирослав с облегчением покинули седла и растянулись на земле, пытаясь унять боль в затекших ногах. Их тут же плотным кругом обсели псы, ровно тринадцать штук. Здоровенные твари, вблизи на собак и не очень-то похожие. Скорее они смахивали на гиен, но ландскнехты африканских тварей в жизни не видывали и о том не догадывались. Ну а изображения диковинных зверей в бестриарии, любой мало-мальски опытный человек, всерьез не воспринимал. Каждый пес с хорошего теленка в холке, золотисто-коричневой расцветки, только полоса вдоль спины угольно-черная. И смотрят пронизывающе, умными желтовато-зелеными гляделками. Еще немного и заговорят. О здоровье матушки справятся. И голову откусят.

Мирослав поежился, и только легкое прикосновение мешочка успокоило сразу же. Если все обстоит именно так, как рассказывал выживший из ума бродяга, что тот кисетик подарил, шанс есть. И у него, и у капитана. Лишь бы только все пошло нужным образом…

— Что трясешься, укротитель лошадей? — спросил незаметно подошедший Егерь. — Не тронут. Если вести себя хорошо будешь.

В преддверии утра предводитель Охоты растерял хорошее настроение, а вместе с ним и налет куртуазности.

— Сначала уйдем мы, торя тропу. Потом — кони. Потом вы, и только после — мои собачки. Понятно? — Егерь устал и прямо на глазах становился все злее.