Дети большого дома - [45]
— Что вы делаете здесь? — спросил комиссар.
— А что нам остается делать? — горько отозвалась пожилая женщина в калошах на босу ногу, подвязанных веревочкой. — Что нам делать, сынок? Спасаемся от ада кромешного: ведь день-деньской он с неба огонь сыплет. Сколько душ погубил!.. Вот и бежали из ада этого.
Из города шли новые группы беженцев. Какой-то старик, окинув взглядом молча шагавших бойцов, обратился к комиссару:
— Не ходите вы через Валки, товарищ начальник. Нынче Валки — сущая могила.
Микаберидзе шепнул что-то командиру батальона Юрченко, и тот громко скомандовал:
— Шире шаг… быстрей!
Батальон начал спускаться в котловину. За ним понемногу потянулись и жители города. Женщина, говорившая с комиссаром, объяснила своим:
— Раз наши идут в Валки, значит самолеты не прилетят.
Однако едва батальон успел войти в город, как в небе послышалось гудение. Выбежавшие из подвалов дети в ужасе заметались перед домами. Самолеты пролетели, не сбросив ни одной бомбы.
На улицах и у подъездов домов валялись неприбранные трупы. Несколько зданий еще продолжало гореть. Пожар мог распространиться по всему городу. Из одного дома, расположенного рядом с горевшим, доносились крики и плач детей.
Командиры решили, что необходимо потушить пожары, навести порядок и рассеять панику.
Уже за полночь вернулись связные батальона, посланные на розыски штабов полка и дивизии и доставившие приказ командира полка: батальону сосредоточиться в селе Рубановка, в шести километрах от города Валки, и стать там на отдых.
Все наиболее опасные очаги пожара в городе были потушены, оставшиеся в горящих зданиях дети спасены.
Паника в городе улеглась, но тяжелый запах гари давал себя чувствовать.
Батальон поздно ночью добрался до Рубановки. Бойцы повзводно улеглись спать на сене; бодрствовать остались лишь назначенные в боевое охранение.
В хорошо протопленной хате на шелестящем сухом сене лежал Тоноян, бок о бок с Бурденко и Мусраиловым. Еще вчера нельзя было и мечтать о возможности уснуть в таком теплом и сухом месте. Многие бойцы уже похрапывали, утомленные дневной тревогой и ночным маршем.
Но Тонояна сон не брал. Он то и дело поворачивался с боку на бок, несколько раз крепко потер лоб, чтобы прошла головная боль. Ничто не помогало. Перед его глазами мелькали картины отступления, лица убитых товарищей, охваченные пламенем дома. От непривычного тепла лоб обдавало жаром, и Тонояну казалось, что на него снова пышет пламенем тот горящий дом, куда он вбежал), опалив лицо и руки, задыхаясь от дыма и чада тлеющей одежды. Вот он снова видит перед собой прислонившуюся к стене фигурку, кидается к ней и, подхватив на руки, выносит из клубов дыма. Кого удалось ему спасти — Тоноян не знал. Его привычные к тяжелому труду руки не чувствовали тяжести ноши. Охваченные пламенем ступени прогибались под его ногами, когда он сбегал во двор. Собравшиеся женщины встретили его плачем и криками: «Вера, Веруша!..» Так звали спасенную Тонояном девушку. Она, пошатываясь, встала на ноги, ее подхватили под руки, чтоб не упала. Кто-то поднес кружку с водой к ее губам, но она так и не смогла выпить. «Отпей, Веруша, отпей хоть глоток!» — убивалась мать.
У Тонояна горело лицо… Когда же они остановятся и пойдут обратно? Когда успокоится страна, на земле которой он жил и карта которой, привезенная когда-то Вартуш, занимала целую стену их дома? «Вот, значит, как велик наш Советский Союз! Как же может он захватить все это?! И как могут жить люди в нашей стране без советской власти, так, чтоб не было колхозов, бригад, парторганизаций, не было договоров о соцсоревновании между колхозами и районами, не было машинно-тракторных станций? Как же смогут люди жить без этого?»
Казалось, Арсен убеждает кого-то: «Кто бы ни говорил это, ты не верь, что мир можно так перевернуть! Если солнце уже взошло, как может оно покатиться назад? И как может мир существовать без солнца? Нет, не будет такого! Кто бы ни говорил — не верь…»
Воздух в хате становился тяжелым, удушливым. Зловонием несло от высыхавших на печи мокрых портянок. Рассветало уже, когда наконец веки его сомкнулись…
Снилась ему Араратская равнина, залитая солнцем. С Арагаца, журча, бегут каналы; зацвели абрикосовые и сливовые деревья, начинают раскрываться светлорозовые и алые бутоны персиковых деревьев. Заливаются, звенят в небе жаворонки, щебечут в гнездах скворцы… Серебристыми косами висят над водами ветви шпатовых деревьев. Вот опять самолет бросает с неба листки. Праздник, большой праздник! На фасаде колхозного клуба, построенного из красного туфа, развеваются флаги. Играет радио, и во дворе делают физкультурные упражнения пионеры в красных галстуках. Арсен аплодирует им вместе с другими и вдруг видит среди пионеров своего Артуша. И когда он так вырос! Каким славным парнем стал… Глаза у него смеются; он поглядывает на отца.
Рядом с Арсеном стоит нарядная, разодетая Манушак.
«Ведь три года прошло, конечно вырос он, не всегда же оставаться ему малышом!» — смеется Манушак и, наклонившись к уху Арсена, шепчет: «Очень стосковалась я по тебе, мое солнышко, мой светлый день Арсен-джан!..»
Весь мир потрясен решением боннского правительства прекратить за давностью лет преследование фашистских головорезов.Но пролитая кровь требует отмщения, ее не смоют никакие законы, «Зверства не забываются — палачей к ответу!»Суровый рассказ о войне вы услышите из уст паренька-солдата. И пусть порой наивным покажется повествование, помните одно — таким видел звериный оскал фашизма русский парень, прошедший через голод и мучения пяти немецких концлагерей и нашедший свое место и свое оружие в подпольном бою — разящее слово поэта.
Книга рассказывает о судьбах кораблей и моряков германского флота в период Второй Мировой войны. Каждая глава посвящена известному эпизоду морской войны — атака Гюнтера Прина, рейд «Адмирала Шпее», недолгая боевая карьера «Бисмарка», действия вспомогательных крейсеров и т. д. Стиль изложения — документально-художественный. Автор явно симпатизирует немецкому флоту.
Аннотация издательства: Предыдущие книги Д. Ортенберга "Время не властно" и "Это останется навсегда" были с интересом встречены читателем. На сей раз это не портреты писателей, а целостный рассказ о сорок первом годе, ведущийся как бы сквозь призму центральной военной газеты "Красная звезда", главным редактором которой Д. Ортенберг был во время войны. Перечитывая подшивки "Красной звезды", автор вспоминает, как создавался тот или иной материал, как формировался редакционный коллектив, показывает напряженный драматизм событий и нарастающую мощь народа и армии.
Аннотация издательства: Эта книга, выходящая в год 40-летия Победы над фашизмом, посвящена героическим страницам истории Болгарии… Костадин Кюлюмов, ветеран антифашистской борьбы, автор многочисленных произведений о второй мировой войне, лауреат Димитровской премии, в одном из наиболее популярных своих произведений создает героический образ молодого болгарского партизана.
Он вступил в войска СС в 15 лет, став самым молодым солдатом нового Рейха. Он охранял концлагеря и участвовал в оккупации Чехословакии, в Польском и Французском походах. Но что такое настоящая война, понял только в России, где сражался в составе танковой дивизии СС «Мертвая голова». Битва за Ленинград и Демянский «котел», контрудар под Харьковом и Курская дуга — Герберт Крафт прошел через самые кровавые побоища Восточного фронта, был стрелком, пулеметчиком, водителем, выполняя смертельно опасные задания, доставляя боеприпасы на передовую и вывозя из-под огня раненых, затем снова пулеметчиком, командиром пехотного отделения, разведчиком.
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.