Дети большого дома - [173]
Высоко над головой загукал филин. Свистели какие-то неизвестные птички, шелестели ветки — будто шуршала листва под человеческими шагами. Аргам прислушался. Шаги приближались, как будто слышались и голоса. Затаив дыхание, Аргам ждал, но никто не появлялся.
Близился рассвет, а Минаса все не было. У Аргама болели раны, болели и ныли все мышцы. «Хорошо, что болят, не усну», — думал Аргам и усиленно тер глаза. Он боялся сна так же, как человек в его положении мог бояться неожиданного предательства.
Преодолевая боль, Аргам приподнялся, перенес всю тяжесть тела на здоровую ногу и, прислонившись спиной к стволу березы, начал смотреть в сторону Вовчи. Постепенно намечались очертания полей и холмов, тускнело сияние утренней звезды, она бледнела и постепенно растворялась в свете наступающего утра. Аргам сильнее почувствовал утренний холодок, порывистый ветер засвистел в рощице.
А Минаса все не было. Ни одной человеческой фигуры не было видно на раскинувшихся темнозеленых просторах. Сердце Аргама сжала тревога. А если не вернется, если…
Он нащупал в кармане гранаты, взглянул на лежавший на земле автомат и, обессилев, рухнул на землю, обеими руками хватаясь за ствол позади себя, чтобы не упасть вниз лицом. Живой мир отошел от него куда-то далеко-далеко.
Он долго лежал без сознания. А по циферблату часов, застегнутых на его левой руке, бегала крохотная секундная стрелка. Часы трудолюбиво и неустанно отсчитывали время: «Тик-так, тик-так, тик-так…».
Случилось именно то, чего так боялся Аргам. Всю ночь он напрягал силы, чтоб не дать сну победить себя. Но боль и голод сломили его волю.
…Восток зарумянился. На край равнины выскользнуло солнце. Заблестела под лучами покрытая росой трава на холмах. Зазвенели жаворонки.
Открыв глаза, Аргам в первую минуту не сознавал, где он находится. Какой-то мальчик приложил к его губам полную фляжку, и он пил и пил свежую, холодную воду.
Он взглянул на мальчика. Рядом показалась девушка… Не Шура ли Ивчук? Нет, другая, не она. Кругом лес, а впереди залитые лучами солнца поля. Рядом с ним к дереву прислонен автомат. Но ведь автомат лежал на земле?
Живой мир снова предстал перед его глазами. Постепенно он все вспомнил. Была ночь. Она прошла. Сейчас день. И затуманенная мысль прояснилась, как заливаемые восходящим солнцем поля.
«Значит, Минас не вернулся». Всем своим существом Аргам почувствовал страшную тревогу.
— Кто вы? — спросил он мальчика и девушку.
Они как будто улыбнулись, как будто смотрят знакомым, добрым взглядом.
— Меня зовут Колей, я пионер, — ответил мальчик. — А это моя сестра Зина. Она комсомолка.
— Зина, — машинально повторил Аргам.
— Мы из Вовчи, — продолжал мальчик. — Вчера к нам в город фашисты пришли. Они и сейчас в Вовче. А как вы отстали, дядя?
Аргам кивнул на забинтованную ногу, показал рукой на спину. Коля почтительно оглядел его, потом перевел взгляд на прислоненный к стволу автомат. Это он поднял автомат с земли и прислонил его к дереву. «Если раненый он не бросил оружия, значит он герой!» — подумал мальчик и почувствовал гордость при мысли, что встретил такого героя.
— А что вы здесь делаете? — спросил Аргам, на этот раз обращая свой вопрос к девушке: она старше брата и должна быть толковее.
— Вчера мы на лугу сено косили для нашей коровы, а теперь приехали с тачкой, чтоб забрать его, — объяснила девушка.
Аргаму не терпелось узнать что-либо о Меликяне, но он боялся спрашивать. Надо ли говорить о нем этим детям?
— Что делается в вашем городе? — спросил он.
— Да все… — прошептала девушка и печально опустила голову.
— И грабят, и людей убивают! — опережая сестру, торопливо заговорил русоволосый мальчуган. — У одного нашего старого охотника порох дома нашли. Так его к столбу привязали, порохом обложили и сожгли заживо, а ему сто лет было. И еще одну женщину убили, которая им своего поросенка не хотела отдать. А у коменданта фашистского шея словно у кабана, сам коротенький, лицо словно окорок ветчины, с собакой ходит, она похожа на волка… Как только комендант двух-трех человек вместе увидит, сейчас же науськивает на них свою собаку. Вчера эта собака чуть не задушила товарища моего, Митю Степного. Теперь он дома лежит, весь перевязанный. А у его дедушки, когда еще наши в Вовче были, один с Кавказа жил, похожий на вас. Только у него звание высокое было — батальонный комиссар, и звали его Тигран Иванович Аршакян.
Аргам вздрогнул, услышав имя Тиграна из уст мальчика. Он широко раскрытыми глазами оглядел Колю и, сдерживая неожиданную радость, попросил брата и сестру присесть рядом с собой.
Зина и Коля молча сели рядом с Аргамом, время от времени оглядываясь по сторонам.
— А вы тоже были знакомы с батальонным комиссаром Аршакяном? — спросил Аргам у сестры мальчика-всезнайки.
— Ну конечно, — кивнула головой девушка.
— Что ж, хороший он человек или нет?
Мальчик сжал губы и кивнул головой.
— Мировой!
Аргам достал из внутреннего кармана карточку и протянул Коле:
— А ну, взгляни!
Мальчик бросил взгляд на карточку и радостно крикнул:
— Он самый, Тигран Иванович!
Зина выхватила карточку из рук брата, вгляделась и просияла.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.