Детективное агентство Дирка Джентли - [69]

— Подожди! — резко оборвал его Дирк. — Продолжайте, профессор.

— Вполне возможно, что призрак застал меня врасплох… Я так отчаянно сопротивлялся одному злу, что угодил в ловушку другого…

— И что теперь?

— Он исчез. Он покинул меня вчера.

— И где он теперь? — Дирк перевел глаза на Ричарда. — Он исчез?

— Нет, пожалуйста, — вскричал Ричард, — только не это! Я еще не успел прийти в себя от разговоров о машине времени, как вдруг возникли еще какие-то призраки.

— Не он ли вселился в тебя и заставил карабкаться по стене? — прошипел на него Дирк.

— Ты утверждал, что я был под чьим-то воздействием после гипноза…

— Я не говорил этого! Я просто продемонстрировал тебе силу внушения после гипноза. Но я уверен, что состояния гипноза и одержимости действуют на человека почти одинаково. Они могут заставить тебя совершать самые абсурдные поступки, а затем хитроумно и изобретательно объяснять самому себе их причину. Но ты никогда не пойдешь на то, что принципиально противно твоему характеру. Ты будешь сопротивляться, бороться!

Ричард вспомнил чувство облегчения, которое он испытал вчера, вернув пленку на автоответчик Сьюзан. Это было концом борьбы, которую он вел сам с собой и которую неожиданно выиграл. В предчувствии новой борьбы, которую он уже явно проигрывал, он вздохнул и решил рассказать о ней.

— Верно! — воскликнул Дирк, выслушав. — Ты не смог бы этого сделать. Теперь хоть что-то мы знаем. Понимаешь, гипноз действует успешнее тогда, когда субъект в какой-то степени сам согласен с задачей, которую его просят выполнить. Надо найти нужного субъекта для выполнения задачи, а гипноз сделает все остальное. И мне кажется, то же можно сказать об одержимости. Итак, что у нас есть?

У нас есть привидение, которому что-то нужно, и оно ищет для этого подходящего субъекта, который смог бы для него это сделать. Профессор!..

— Крон, — поправил его профессор.

— Крон, могу я задать вам личный вопрос? Я вас пойму, если вы не захотите ответить на него, однако не отстану до тех пор, пока не получу ответа. Таков мой метод, понимаете. Вы сказали, что подвергаетесь ужасному искушению, что вам хочется что-то сделать, но вы не позволяете себе этого, однако кто-то или что-то побуждает вас к этому? Пожалуйста, прошу вас. Возможно, это будет трудно, но вы бы очень помогли, рассказав нам, что это.

— Я не расскажу вам.

— Вы должны понять, насколько это важно…

— Я покажу вам, — просто сказал профессор.

В воротах колледжа св. Седда возникла высокая грузная фигура с тяжелой черной нейлоновой сумкой в руках. Это была фигура Майкла Вентон-Уикса. Его голос справился у привратника, у себя ли профессор Кронотис. Его уши услышали, что привратник едва ли может утверждать это, поскольку телефон в профессорской квартире опять не работает. Однако глаза, глядевшие на привратника, уже не были глазами Майкла Вентон-Уикса.

Он полностью сдался и перестал быть самим собой, а с этим ушли сомнения, отчаяние и смятение.

Чей-то чужой разум поселился в нем.

Вместо него уже призрак смотрел на здания древнего колледжа, к которому он успел привыкнуть в эти последние недели, полные обескураживающих неудач и жестоких разочарований.

Недели, микросекунды, мгновенные вспышки света…

Хотя призрак, дух, завладевший телесной оболочкой Майкла Вентон-Уикса, знал долгие периоды полного забвения, тянувшиеся веками, теперь его скитания на этой планете казались ему всего лишь мгновениями. Но эти мгновения, однако, позволили появиться существам, которые успели повсюду воздвигнуть стены. Его собственная вечность, — нет, не вечность, а всего несколько миллиардов лет, — прошла в скитаниях по необозримой вязкой грязи и гниющим зловонным морям, в созерцании леденящих душу картин «слипшихся в комья слизняков на слизистой воде». Сейчас они превратились в существа, которые ходят по этим местам как хозяева, прочно владеют ими и сетуют, когда не работает телефон.

В глубине души он сознавал, что он безумен, что стал таким после катастрофы, когда понял, что натворил и на что обрек себя. Воспоминания о гибели друзей не переставали терзать его все долгое время странствий по планете Земля.

Он знал, что то, что он теперь готовится сделать, заставило бы содрогнуться его прежнего, о ком он сохранил лишь смутные воспоминания. Но это единственная возможность избавиться от бесконечного кошмара его дальнейшего существования, в котором каждый новый миллиард лет во сто крат хуже предыдущих.

Он поднял свою сумку и продолжил путь.

29

Дождь в тропическом лесу — это всегда дождь в тропическом лесу. Мелкий, нескончаемый, почти неслышный и невесомый, не то что дожди в конце года, когда наступает сезон жары. Тогда они обильные, тяжелые, секущие, кончающиеся буреломом. Этот же был ласков и тих, водяная пыль походила на легкий туман, сквозь который то и дело прорывался дерзкий солнечный луч. Но пока он добирался до кальварии, он изрядно терял свою яркость и силу и оставлял лишь слабый отблеск на мокрой коре дерева. Если ему на своем пути удавалось упасть на притихшую бабочку или золотистую крохотную ящерицу, застывшую в неподвижности, он превращал это в картину невиданной красоты.