Детектив с двойным прицелом - [5]

Целую неделю Фуллер гонял меня без передышки. Он переезжал с места на место - все дальше и дальше на запад, но с первого же дня уже в мужском костюме. Он выдавал себя за рудокопа-поденщика, как и я, и приклеивал густые усы и бороду. Это была отличная маскировка, и он играл свою роль без всякого напряжения - ведь у него же опыт в этой профессии. Близкий друг, и тот не узнал бы его. Наконец он остановился здесь, в самом неприметном, маленьком приисковом поселке Монтаны. У него есть хибарка, ежедневно он отправляется разведывать жилу. Возвращается он только вечером, держится особняком. Я живу в бараке рудокопов; это страшная берлога: нары, отвратительная пища, грязь...

Мы живем здесь уже месяц, и за это время я встретил его только раз, но каждую ночь я хожу по его следам, а потом стою на сторожевом посту. Как только он снял здесь хижину, я отправился в город, расположенный в пятидесяти милях отсюда, и телеграфировал в Денвер, чтобы в гостинице хранили мой багаж, пока я за ним не пришлю. Мне здесь ничего не нужно, кроме смены рабочих рубах, а они у меня есть.

Серебряное Ущелье, 12 июня

Слухи о происшествии в Денвере сюда, как видно, не дошли. Я знаком почти со всеми жителями поселка, и никто ни разу не упоминал об этом, во всяком случае в моем присутствии. Фуллер наверняка чувствует себя здесь в безопасности. Он застолбил участок в двух милях от поселка, в укромном месте в горах. Участок обещает быть богатым, и Фуллер усердно трудится. Но если бы ты видела, как он изменился! Он никогда не улыбается, держится замкнуто, ни с кем не разговаривает. И это он, который всего лишь два месяца тому назад так любил общество, был таким весельчаком!

Несколько раз я видел, как он проходил мимо, тяжело ступая, поникший, одинокий, - трагически жалкая фигура. Здесь он назвался Дэвидом Уилсоном.

Я могу быть уверен, что он останется здесь, пока мы его не потревожим. Если ты настаиваешь, я погоню его дальше. Но, право, не понимаю, как он может стать несчастнее, чем теперь? Я вернусь в Денвер и побалую себя небольшой дозой комфорта: съедобной пищей, хорошей кроватью, чистотой; затем я захвачу свой багаж и уведомлю бедного папу Уилсона о том, что ему пора в путь.

Денвер, 19 июня

В городе о нем скучают. Все друзья надеются, что он преуспевает в Мексике, и желают этого не только на словах, но и от всего сердца. Это же всегда можно почувствовать! Признаюсь, я слишком долго прохлаждаюсь в городе, но будь ты на моем месте, ты была бы снисходительней. Знаю, что ты ответишь мне, и ты права: "Будь я на твоем месте, и если б мое сердце жгли воспоминания..." Завтра же ночным поездом отправляюсь обратно.

Денвер, 20 июня

Да простит нас господь, мама, мы идем по ложному следу! Этой ночью я не сомкнул глаз. Сейчас, на рассвете, я дожидаюсь утреннего поезда. И медленно, ах, как медленно тянутся минуты...

Этот Джейкоб Фуллер - двоюродный брат того, преступника. До чего же с нашей стороны было глупо не подумать о том, что преступник никогда бы не стал жить под своим именем после столь зверского злодеяния! Денверский Фуллер на четыре года моложе нашего, он приехал в Денвер в семьдесят девятом, будучи молодым вдовцом двадцати одного года, - стало быть, за целых двенадцать месяцев до твоего замужества. Это можно доказать бесчисленными документами. Вчера вечером я беседовал с его близкими друзьями, которые знакомы с ним со дня его приезда. Я ни о чем не рассказал им, но через несколько дней я доставлю Фуллера обратно и возмещу убытки, которые он потерпел после продажи рудника. А потом я устрою банкет и факельное шествие, и все это - за мой счет. Ты назовешь это безрассудством юности, но ведь я, как ты знаешь, еще юнец, не суди меня слишком строго. Со временем я образумлюсь.

Серебряное Ущелье, 3 июля

Мама, он исчез! Исчез, не оставив и следа. Когда я приехал, запах его уже пропал. Сегодня я впервые поднялся с постели. О, если б я не был так молод, я бы легче переносил удары судьбы. В поселке думают, что он отправился дальше, на запад. Сегодня вечером я выезжаю. До станции два-три часа на лошадях, потом - поездом. Куда поеду, еще не знаю, но я должен ехать. Сидеть на месте было бы пыткой.

Он, разумеется, изменил имя и внешность. Это значит, что мне, быть может, придется обыскать весь земной шар. Право же, мама, я это предвижу. Теперь я сам стал вторым Агасфером. О, ирония судьбы! Мы готовили эту участь для другого!

Подумай, как все теперь осложнилось! И как все было бы просто, если бы его можно было оповестить объявлением в газете! Но если есть способ, как уведомить его, не спугнув, то я такого не нашел, хотя и думал до полного отупения. "Если джентльмен, недавно купивший рудник в Мексике и продавший свой рудник в Денвере, сообщит адрес... (кому, мама?)... то ему расскажут, что произошла ошибка; у него попросят извинения и возместят убытки, которые он потерпел в связи с одним делом". Понимаешь? Он же подумает, что это ловушка; да и каждый бы так подумал. А что если написать: "Выяснилось, что он не тот человек, которого разыскивали, и что он его однофамилец, изменивший свое имя по вполне убедительным причинам". Так годится? Но ведь тогда жители Денвера всполошатся, скажут: "Ага!" - и вспомнят о подозрительных ассигнациях. "Почему же Фуллер сбежал, если он не тот человек?" - спросят они. Нет, все это шито белыми нитками. Если же мне удастся найти Фуллера, то его репутация в Денвере погибнет, а сейчас она незапятнана. Ты умнее меня, мама, помоги мне.