Детектив и политика, выпуск №1(5) 1990 - [12]

— Я месяц назад в метро встретил девушку. Вся в белом, как невеста. Песня, а не девушка. Стоит, голубушка, смотрит на меня как ягненок и глаз не опускает, Народу было много. не протолкнуться. Так мы и смотрели друг на друга, пока я до своей станции не доехал. Очень жалел потом, что не познакомился. И ведь не спешил никуда. Мог вполне проехать с ней пару остановок. А здесь, неделю назад, смотрю, опять она. Тоже в метро. И заметил я ее перед самой своей остановкой. Чувствую, кто-то смотрит. Поворачиваюсь — она, голубушка. А глаза пуще прежнего невинные. А я как раз спешил на "бардак". Мне бы сообразить, что "бардак" никуда не денется. Нет, автоматом выскочил. Потом всю дорогу волосы на голове рвал. И что ты думае, шь? Вчера видел ее на улице. Хотел из машины выскочить, а там перекресток, у светофора. Пока промешкался, стало поздно. Она на перекрестке стояла. Стоит и смотрит на меня — заметила. Ох, какие у нее глаза. А фигура! И вот ведь как не везет. В Москве три раза встретились и не познакомились. Ну, бывает же такое. — Шувалов совершенно искренне расстроился. Его потянуло на мрачное, и он вспомнил, как несколько лет назад собирался жениться на дочке одного бездарного, но очень удачливого писателя. Брак не состоялся. Папа-писатель поднял страшный шум. Обещал упрятать Шувалова либо в "дурку", либо в тюрьму, и Шувалов отступил. Знал, что папа может, поскольку его писательская деятельность была лишь красивым фасадом, а что за ним — все знали, но об этом не принято было говорить.

Расчувствовавшись, Шувалов заодно отматерил и своих бывших тещу, с тестем, а с них перешел на цены и порядки. Так бы договорили они до закрытия, если бы к ним не подошла странного вида девушка лет восемнадцати. Она была высокой и милой, но удивительно неряшливо для своего возраста одета. Девушка заговорщицки подмигнула и показала Шувалову мужские часы без ремешка. Часы были так себе, и Шувалов, едва бросив взгляд, отрицательно помотал головой.

— Десятка, — сказала девушка.

— Ну и что — десятка, — ответил Шувалов, — куда мне их девать? Вон, хочешь, купи банджо.

— Ты выпить, что ли, хочешь? — поинтересовался Зуев.

Девушка радостно кивнула и убрала часы в карман мятого пальтишка.

— Ну с этого и надо было начинать, — важно сказал Шувалов. — Только здесь как-то не очень.

— Да, — так же важно поддержал его Зуев. — Пиво — дрянь. Народу полно.

— Воздух несвежий, — подхватил Шувалов. — В "Золотой рожок"?

— Нет, — сказал Зуев. После двух кружек он почувствовал себя лучше и уверенней. — В "Каштан", конечно. И поприличнее, и поближе, и давно там не были. И вообще, с девушкой… — он картинно приподнял одну бровь и даже привстал на цыпочки. — В "Золотой рожок" нужно ходить с пулеметом и тремя телохранителями. Непьющими телохранителями. Чтоб стояли возле столика и вылавливали из воздуха летающие стулья и бутылки.

Девушка слушала болтовню друзей и не знала, серьезно они говорят или издеваются. Видно было, что в пивной она еще не успела сделаться завсегдатаем. У нее-был замечательный, почти детский цвет лица и яркие осмысленные глаза. Они немного более чем надо блестели, но ведь в пивных пьют не ананасовый сок, и блеск глаз здесь скорее норма, чем отклонение от нее.

Еще немного побалагурив, Зуев с Шуваловым учтиво предложили девушке пройти вперед и сами последовали за ней.

Несколько минут понадобилось нашей компании на то, чтобы покрыть расстояние от Покровки до Ждановского парка. У Шувалова не успела высохнуть на губах покровская пена, а Зуев не докурил сигарету, прикуренную в пивной, как они вышли из такси и очутились у входа в известную каждому жителю Таганки шашлычную с романтическим названием "Каштан". Кто его знает, почему этой шашлычной дали такое название. Ведь нет в Ждановском парке каштанов, как нет ни платанов, ни кипарисов, ни баобабов. С таким же успехом можно было назвать это заведение "бананом" или "араукарией". Так же играли бы там на электроинструментах "мальчики" в белых рубашечках с черными бабочками. Так же подавали бы цыпленка табака, потому как шашлыка в этой шашлычной отродясь не водилось.

Сдав пальто в гардероб, наши друзья поднялись на второй этаж и без труда нашли себе свободный столик. Посетителей было немного, оркестр отдыхал, а официантов и вовсе не было видно. Шувалов долго хлопал в ладоши, вызывая официанта поговорить, а Зуев уже давно плел девушке что-то о дальних странах, где, по его словам, за сотню тугриков можно купить подержанный воздушный корабль и отправиться на нем в другие далекие страны, населенные длинношеими жирафами и белыми, как сорочка музыканта, носорогами.

Наконец появился веселый официант. Он жевал на ходу и пальцами делал какие-то знаки музыкантам. Те сразу начали перемещаться по своей площадке. Они трогали пальцами струны, подсказывали друг другу ноты и после небольшой паузы вдруг разом ударили по инструментам, да так, что у одного посетителя изо рта вывалился недоеденный кусок курицы, а другой облил свою даму шампанским.

Два часа пролетели как две минуты. Друзья пили водку и закусывали "столичным" салатом. А когда девушка сползла под стол, официант попросил Шувалова вывести ее на свежий воздух.