Детектив и политика 1991 №4(14) - [26]

Я бесшумно вытащил из кобуры револьвер. Тихонько обошел стол, чтобы встать спиной к стене. Рядом с дверью. Паркет, конечно, треснул у меня под ногами. Я подавил ругательство. Теперь они знали, что я здесь.

Из-за двери донесся шепот:

— Ноблар?

Я сжал зубы. За дверью повторили:

— Ноблар! Я знаю, что ты дома, открой…

Я прокашлялся.

— Кто там?

— Это я, Брюн.

— Что надо?

И я медленно взвел курок.

— Поговорить. Не бойся, я хочу помочь тебе выбраться из этой заварушки…

Он по-прежнему говорил почти шепотом, но я все же побоялся, что его услышат.

— Ладно, я открою. Войдешь медленно, руки протянешь вперед. И без глупостей, слышишь?

Я дотянулся до ключа и тихонько повернул его. Потом лёг на пол, держа дверь на прицеле.

— Теперь входи! — выдохнул я.

Дверь отворилась, и в проеме возникли протянутые руки и голова моего сослуживца. Он был бледен как смерть. Удивленно обведя взглядом комнату, он наконец обнаружил меня на полу.

Я целился прямо в него, и он поднял руки еще выше. Глаза его были полны изумления. Изумления, смешанного со страхом.

— Садись! — скомандовал я, указав револьвером на кресло.

Брюн сел, не спуская с меня вытаращенных глаз. Я поднялся с пола и встал перед ним. Вернее, между ним и дверью, которую я позаботился запереть на ключ. А связку сунул в карман.

Брюн осторожно прокашлялся.

— Ну, ты совсем сбрендил, — заметил он изумленно.

Я усмехнулся.

— Свои комментарии можешь оставить при себе. Что ж ты собрался мне сообщить такого важного?

— Да то, что ты и сам, наверное, знешь. И знаю я. До вчерашнего дня это было известно четверым. Теперь нас только трое…

Я не прерывал его.

— Это все сделал Бертье.

— Представь себе, знаю, — ответил я. — Ну, дальше!

— Он меня задействовал с самого начала. Тебе ведь известно, а может, и не известно: я всегда был за то, чтоб никому не спускать, когда убивают полицейского. И Бертье был в курсе моих убеждений. А я — в курсе его…

Меня это крайне заинтересовало. Я знаком велел ему продолжать — и ближе к делу.

— Мы с ним много говорили. Когда он засек старикана — а я знаю, что ты с ним встречался, — так вот, когда он его зацепил, мы долго обсуждали это дело. Нам ничего не стоило установить имя хозяина "Рено-15", номер которой записал старик. Повезло еще, что машина была не ворованная. Она принадлежала одному из трех убийц Маршана.

Я достал сигареты. Брюну явно хотелось попросить у меня закурить, но он не решился.

— Дальше, — буркнул я, закуривая свой "Уинстон".

— Ну и он уговорил меня пойти к ним, совершить, так сказать, карательную экспедицию. Он говорил: "Если передать их в уголовку, им ничего не будет, отделаются условным сроком, противно мне все это…" Узнали мы их адрес, — это было нетрудно, как ты понимаешь, и стали следить за ними; установили, кто живет в этом домишке, в какое время они остаются одни…

Я зло прервал его:

— Ну ясно, вы отправились туда и стали пытать их до смерти, чтобы узнать неизвестно что. Так все это было?

Брюн обхватил голову руками. Он дышал тяжело, как загнанная лошадь.

— Да, да, именно так… — простонал он, — но я не хотел этого, поверь, не хотел! Вот потому я и пришел к тебе, чтобы поговорить, принять какое-то решение. Ты ведь тоже завяз в этом дерьме, значит, вдвоем можно что-то предпринять…

— Я тебе не помощник. — С этими словами я швырнул на пол окурок и продолжал: — Ты еще не все выложил. Кто прикончил Мановича?

Брюн до хруста сжал руки.

— Бертье. Он понял, что ты догадался про него. По тому, как ты вел себя, смотрел на него. И это его насторожило. Он решил убедиться во всем основательно. Ну и прижал слегка старикана, чтобы узнать, виделся ли он с другими полицейскими, не проболтался ли кому. Сперва тот все отрицал. Потом враз раскололся. Бертье ведь из кого угодно правду вытянет, если очень захочет…

— И ты сюда явился, чтобы мне это сообщить?

Брюн начинал раздражать меня своим плаксивым тоном. Я шагнул к нему, нацелив свой "манюрен".

— Это Бертье подослал тебя сюда? Он хочет меня увидеть? Ну, говори! Он знает, что мне все известно, и передает свои предложения через "шестерку"? Неужели он побаивается ухлопать меня? Ты будешь говорить или нет, черт побери!

Я ткнул Брюну в лицо стволом своей пушки, и он резко отшатнулся. На разбитой губе выступила кровь. Он не вытирал ее.

— Да, Ноблар, меня послал Бертье. Он хочет выяснить твое отношение, встретиться…

Я захохотал.

— Брюн, да ты кретин из кретинов! Я думал, это мне полагается первый приз за кретинизм, но теперь должен признать, что ты меня обошел! — И я опять расхохотался. Получилось это у меня менее натурально, чем в первый раз, и я поскорее прекратил свои саркастические упражнения. — Слушай, Брюн! Я никогда никого не убивал, а ты прямо или косвенно, уж не знаю как, участвовал в убийстве. Так что наше положение и сравнивать нельзя…

Брюн чуточку порозовел. Теперь он смотрел на меня зло.

— Это тебе только так кажется, Ноблар. Знай, что тебя подозревают все в подразделении да и помимо этого, сам понимаешь где… И Бертье, который тебя не любит (он любит только настоящих полицейских), готов на все, лишь бы навесить на тебя дела "Мести за полицию". Ты можешь очень сильно пострадать… Но поскольку я к тебе хорошо отношусь, то и пришел предупредить тебя, вот и все…