Детектив и политика 1991 №4(14) - [135]

В течение двадцати месяцев моего пребывания в Бисетре и Форсе не проходило дня, чтобы я не оказал полиции какой-нибудь важной услуги. Думаю, я мог бы всю жизнь оставаться "наседкой", не вызвав у арестантов ни малейших подозрений. Даже надзиратели и стражники не догадывались о доверенной мне миссии. Господин Анри не преминул доложить префекту полиции о многочисленных разоблачениях, сделанных благодаря моей проницательности, и сумел убедить его, что я человек надежный. И тогда префект согласился положить конец моему заключению. Были приняты все меры предосторожности, дабы никто не подумал, что меня отпустили на свободу. За мной пришли в Форс, надели наручники и посадили в тюремную повозку. Но было условлено, что по дороге я сбегу, и я, разумеется, сбежал. В тот же вечер вся полиция была брошена на поиски. Этот побег наделал много шума, особенно в Форсе, где друзья весело отпраздновали мое освобождение — они пили за мое здоровье и желали мне счастливого пути!

***

В столичных городах, особенно в таком людном, как Париж, имеется множество злачных мест, где обычно собираются преступники. Чтобы встречаться с ними и вести слежку, я усердно посещал все заведения с дурной репутацией, представляясь то под одним, то под другим именем и часто меняя одежду, как человек, вынужденный скрываться от полиции. Все воры, с которыми я там виделся, Принимали меня за своего и готовы были в лепешку расшибиться, чтобы спрятать. И если они не предлагали мне участвовать в деле, то лишь потому, что опасались, уплывая мое положение беглого каторжника, поставить под удар. Впрочем, далеко не все, как увидит читатель ниже, были столь деликатны.

После нескольких месяцев тайных наблюдений я случайно встретил Сен-Жермена, чьи посещения когда-то так страшили меня. Он был с неким Буденом, которого я знал как хозяина ресторанчика, где можно было поесть за наличные. Сен-Жермен, естественно, рассказал мне обо всем, что с ним произошло со времени его последнего исчезновения, доставившего мне такую радость. Теперь он в очередной раз был на мели и подрабатывал чем придется. Я поинтересовался, как поживают Блонди и Дюлюк, зарезавшие вместе с ним извозчика. "Дружище! — сказал он, — их обоих казнили в Бовэ". Когда я услышал, что эти негодяи наконец получили по заслугам, я пожалел лишь об одном — что голова их сообщника не скатилась с того же эшафота…

Перед тем как мы расстались, Сен-Жермен, заметив, как бедно я одет, спросил, чем я занимаюсь, и, узнав, что ничем, обещал при случае подумать обо мне…

Однажды, когда я прогуливался по бульвару, ко мне подошел Сен-Жермен, опять в сопровождении Будена. Они пригласили меня пообедать и за десертом оказали честь, предложив участвовать вместе с ними в убийстве. Речь шла о том, чтобы прикончить двух стариков, живших в одном доме с Буденом. Я колебался, но в конце концов сделал вид, будто поддался их настойчивым горячим уговорам, и мы условились, что при первой благоприятной возможности исполним задуманное. Полный решимости предотвратить преступление, я, распрощавшись с приятелями, поспешил написать донесение господину Анри, который немедленно вызвал меня к себе, чтобы подробнее расспросить об обстоятельствах дела. Он хотел выяснить, действительно ли меня склоняли к преступлению, или же из ложно понятого долга я прибег к провокации. Я заверил его, что не проявил ни малейшей инициативы, и он, убежденный моей искренностью, наконец заявил, что удовлетворен моим объяснением. Это, однако, не помешало ему произнести целую речь об агентах-провокаторах, которая навсегда запечатлелась в моей душе. "Хорошенько запомните, — сказал в заключение господин Анри, — провокатор — величайшее бедствие для общества. Когда нет провокатора, преступления замышляются и совершаются, как правило, людьми сильными. Слабых можно соблазнить, втянуть и, чтобы увлечь их в пропасть, достаточно порой бывает сыграть на их страстях или самолюбии. Тот, кто толкает их на погибель, — настоящее чудовище. Это он — истинный виновник преступления, и именно его должен бы карать меч правосудия. Пусть уж лучше полиция ничего не делает, чем создает дела…"

Следуя указаниям господина Анри, я каждый день встречался с Сен-Жерменом и его приятелем. Так как намеченное ограбление сулило немалые деньги, я решил, что не вызову подозрений, если проявлю некоторое нетерпение. "Ну, как там ваше знаменитое дело? — спрашивал я при каждой нашей встрече. — Когда же?" "На этот раз, — ответил как-то Сен-Жермен, — уже завтра. Мы ждем тебя, чтобы все обсудить".

Встреча была назначена за городом, и я постарался не опоздать. Сен-Жермен тоже явился вовремя. "Послушай, — сказал он мне, — то дело придется пока отложить, но мы можем предложить тебе другое, только предупреждаю заранее, ты должен прямо сказать "да" или "нет". Но сперва я хочу поделиться с тобой одной тайной, о которой узнал вчера. Помнишь Карье? Он еще сидел с тобой в Форсе. Так вот, он утверждает, будто тебя выпустили, потому что ты обязался служить полиции, что ты секретный агент".

При этих словах у меня перехватило дыхание, но я быстро взял себя в руки и, наверное, ничем не выдал себя — Сен-Жермен, не сводивший с меня взгляда, ждал объяснения. Присутствие духа никогда не покидало меня, и на этот раз я тоже быстро нашелся: "Нет ничего удивительного в том, что меня считают секретным агентом. Я слишком хорошо знаю источник этих слухов. Когда я сбежал, мне пришлось остаться в Париже — живешь там, где можешь заработать. К сожалению, надо было скрываться, а случалось, что кто-нибудь из моих давних знакомых или приятелей узнавал меня. Среди них всегда могли найтись люди, которые из желания навредить мне или из корысти захотели бы выдать меня. Так вот, чтобы отбить у них это желание, всякий раз, как я чувствовал, что тот или иной человек способен донести на меня, я говорил, что служу в полиции". "Ну хорошо, — сказал Сен-Жермен, — я верю тебе. И в доказательство открою, что мы задумали. На углу улиц Агьен и Отвиль есть особняк одного банкира, окруженный густым садом, откуда довольно легко забраться в дом. Хозяин сегодня отсутствует, а кассу — в ней полно золота и ассигнаций — охраняют всего два человека. Мы решили взять ее сегодня ночью. Но нас только трое, нужен четвертый. Мы рассчитываем на тебя. Если откажешь, придется поверить, что ты шпик".