Детектив и политика 1990 №6 - [123]

Жена Советника посланника хорошо растворяла бразильский кофе и разводила кактусы. Их у нее была целая плантация на подоконнике.

Самого же Советника посланника кактусы мало интересовали. Его возраст неумолимо близился к пенсии, а он — который уж год подряд — торчал на этой бестолковой работе, в этой столь же бестолковой и по дипломатическим понятиям бесперспективной стране, куда МИД обычно ссылал либо начинающих мальчишек, либо потенциальных отставников. Это тяготило Советника посланника. Он плохо спал. Глотал таблетки. И не любил посла.

Когда в город среди зимы вернулась весна, посла уже здесь не было. В это время он поправлял здоровье в Кремлевской больнице. Так что все, что случилось несколько дней спустя: и арест Сапожника, и признание правительства повстанцев, и бомбежка дома торгпредства, и срочная эвакуация в Совок, — все легло на Советника посланника. Он радовался этому и боялся одновременно. Его последняя встреча с Сапожником произошла в тот же день, когда правитель вернулся из Тегерана. Как и обычно, он сидел за письменным столом в своем рабочем кабинете, но его лицо на сей раз вместо привычной бледности и даже желтизны было почему-то розовым. Неподалеку устроилась со своим блокнотом стенографистка. Тут же стоял переводчик.

— Вы, наверное, уже слышали мое телевизионное выступление по поводу событий в Трансильвании, — спросил Сапожник, глядя в упор. — Так вот, еще до выяснения событий советской стороной делались заявления явно не дружественного характера.

— Простите, — сказал Советник посланника, — что вы имеете конкретно в виду? Публикации в печати или официальные заявления?

— И официальные заявления тоже, — сказал Сапожник. — В частности, заявление вашего министра иностранных дел в Брюсселе. Кроме того, у нас есть достоверные сведения о том, что все эти события организованы с ведома и при участии стран Варшавского Договора.

— Эти сведения абсолютно безосновательны, — удивился Советник посланника.

— Наши сведения абсолютно верны… — прервал Сапожник.

В тот же вечер шифровка об этой встрече ушла в Москву. В полночь стало известно о конфиденциальной встрече лунного министра иностранных дел с представителями посольств стран-сателлитов, на которой он заявил о готовящемся в Совке вооруженном вторжении.

— Постойте, — сказал Спецкор, закуривая третью за это утро сигарету, — вот это очень интересно. Была ли хотя бы возможность того, что Совок снова введет танки? Как это было в Будапеште и Праге.

— После Афгана вряд ли… — ответил Советник посланника. — Однако поводов было полно. Двадцать второго числа, после того как захватили здание цэка, где-то около шести вечера мне позвонил Лидер повстанцев. У него был такой возбужденный голос… "Тиран пал, — кричал он, — диктатура низвергнута. Создан Фронт национального спасения. Передайте, что мы просим поддержки нашей революции". Я моментально связался с Москвой и передал все это без шифровки, открытым текстом. Ответ пришел буквально через пятнадцать минут. Смысл его сводился к тому, что наша страна поддерживает Совет Фронта, что мы готовы оказать материальную, гуманитарную, политическую помощь, завтра будет официальное заявление правительства. Перезвонил Лидеру повстанцев. Он говорил по-русски. Я спросил его, в какой помощи он нуждается. И тот ответил, что для них сейчас важна моральная поддержка. И вот, не прошло и часа, снова звонок. "В связи с тем, что ситуация принимает тяжелый характер, — слышу на том конце телефонного провода, — от аэропорта Отопень движется вертолетная бригада, просим правительство СССР оказать срочную военную помощь". "А вы, собственно, кто?" — спрашиваю. "Я, — говорит, — Попеску. Я звоню вам по поручению Председателя Фронта. Если не верите, перезвоните ему лично". Звоню. Телефон занят. Пятнадцать минут, полчаса. Наконец нашли. "Вы знаете Попеску?" "Нет, — говорит, — не знаю". "А вы знаете, что он только что от вашего имени попросил военного вмешательства?" Тут он просто вскипел: "Это провокация! Еще раз повторяю — нам нужна моральная поддержка". Одним словом, момент был не самый приятный. Те полчаса, пока мы искали Лидера повстанцев, тянулись словно неделя… Слушайте, а не пойти ли нам куда-нибудь? Здесь везде уши.

В дипломатическом клубе, где вечно паслись агенты из всевозможных спецслужб мира, начиная от ЦРУ и КГБ и кончая БЗМ (Безопасность Зеленого Мыса), переодетые в официантов лейтенанты секуритате разносили маринованный чеснок, парное мясо и вонючую цуйку. Советник посланника был в этом клубе, что называется, своим парнем. Все его тут знали. И он всех знал. Страшное дело: в городе все еще постреливали, "скорые" все еще свозили в госпитали раненых, и могилы убитых еще не запорошило снегом, а здесь шла гульба, самая тривиальная пьянка. "Херня какая-то, — решил для себя Спецкор, — пир во время чумы". За те несколько дней, что провел он в Городе Луны, беспробудная, повальная пьянка, учрежденная, кстати, одним из первых декретов новой власти (в день победы революции во всех ресторанах и кафе наливали бесплатно), и вместе с тем грохочущие танки на городских площадях поражали его особенно сильно, но постепенно привык и к этому.