Детектив Франции - [137]

— Роза, — тихо спрашиваю я, — ты среди своих знакомых ни на ком не замечала кольца, похожего на это?

— А как же! — не колеблясь, говорит она. — У мадам Болуа такое же.

Как ни странно, я не чувствую ни малейшего облегчения. Мне кажется, подобную сцену я уже однажды пережил. Как во сне, где любая фантастика кажется естественной.

— Она брюнетка, — вполголоса, будто про себя, бормочу я, отходя от витрины и двигаясь дальше. — Любит одеваться в синее. Ездила путешествовать и вернулась несколько дней тому назад. Раньше у нее была другая белая собака, которая любила бегать за грузовиками.

Роза останавливается и хватает меня за руку.

— Откуда ты все знаешь?

Не стану же я ей объяснять, что рано или поздно неизбежно наступает момент, когда сыщик знает все. Правда — она, как пуговица на воротнике: будешь нервничать — нипочем не застегнешь.

— Слушай, — говорю я, — иди в ресторан, закажи аперитив и жди меня. Если я задержусь, садись за столик. Что бы ни случилось, ни в коем случае не оставайся одна. Домой без меня тоже не ходи.

— А ты куда?

— А как ты думаешь? По делу.

Провожаю ее до ближайшей харчевни и быстро возвращаюсь назад. Звоню. Открывает горничная.

— Я бы хотел поговорить с мадам Болуа.

— Не знаю, дома ли она.

Дивный ответ. Она не знает. Хочу заметить, что эта вилла хоть и очень комфортабельна, все же малость поменьше Версальского дворца. Однако удерживаюсь и лишь молча смотрю на верную служанку.

— Как о вас доложить? — осведомляется она с отсутствующим видом.

— Скажите, что я от господина Компера.

Девица удаляется. Я, с полным презрением к условностям (что вообще является одной из основных моих черт), следую за ней. Мадемуазель входит в гостиную, где какая-то женщина говорит по телефону. Я слышу последние слова: «Я все хорошо продумала. Пока лучше воздержаться. Да, именно так. Я буду держать вас в курсе».

Она вешает трубку и обращает внимание на горничную:

— В чем дело?

— Мадам, там господин Компер, который…

— Как?! — восклицает женщина. Потом замолкает. — У меня нет знакомых с таким именем, — произносит она несколько секунд спустя хорошо поставленным голосом. — Что ему нужно?

— Видеть вас.

— Скажите, что сейчас я занята, — поколебавшись, говорит мадам. — Пусть придет завтра.

Именно этот момент я выбираю для того, чтобы распахнуть дверь и торжественно вступить в комнату. Что ж, вот и состоялась наша встреча. Конечно, это та, которую я ищу. В последние дни я так много о ней думал, что сразу узнаю, хотя вижу впервые. Она красива и холодна. Глаза смелые, но совершенно ледяные. Потешная крошка, скажу я вам. Когда видишь такую, сразу возникает желание либо ее оседлать, либо быстренько отыскать веревку, чтобы ее удавить. Есть в таких что-то жестокое, что внушает страх и в то же время притягивает.

— Не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — советую я. — Вам разве не говорили этого еще в школе, мадам Болуа?

— Что это значит? — величественно вопрошает она.

— Я за тем и пришел, чтобы это объяснить.

Мадам снова колеблется. Похоже, это у нее такая привычка.

— Хорошо. Оставьте нас, Мари, — говорит она наконец.

Горничная с сожалением уходит. Как все стервы, она чует, что дело пахнет большим скандалом. И надо же — ей приходится оставить такой спектакль в самом начале!

И вот мы одни.

— Наконец-то настал момент, когда я могу с вами познакомиться, моя малышка, — воркую я.

— Что за фамильярность! — возмущается она.

Представляете, какая стерва? Сидит на бочонке с порохом, я протягиваю руку с горящей спичкой, а она беспокоится, что у меня плохо завязан галстук.

— Иногда я себе это позволяю, — успокаивающе мурлычу я. — С убийцей, знаете ли, можно многое себе позволить.

— Простите?

— Браво. Самое время вам попросить у меня прощения за все гадости, которые вы мне сделали.

— Что все это значит?

Я отвешиваю ей пощечину. Затем представляюсь:

— Комиссар Сан-Антонио.

Она потирает щеку; глаза ее излучают экстракт мышьяка.

— Вы…

— Согласен, — киваю я, — но не оскорбляйте честного полицейского при исполнении обязанностей.

Подхожу к телефону и прошу соединить с управлением полиции в Гренобле. Соединяют сразу. Использую свои полномочия на полную катушку.

— Пришлите машину с двумя полицейскими в Пон-де-Кле, к дому господина Болуа, директора бумажной фабрики. И быстро, мне надо успеть на парижский поезд.

Дежурный уверяет, что, если ничего не случится по дороге, машина будет через пятнадцать минут.

— Ну вот, моя красавица, спектакль и закончен, — объявляю я девице, вешая трубку. — Долгонько я до вас добирался, но, с грехом пополам, все-таки добрался. Осталось выяснить кое-какие частности — даже не для суда, а для меня лично. Однако для начала хочу заметить, мадам Болуа, что вы — порочная и тщеславная интриганка.

— Очень красиво! — презрительно морщится она. — Мало того, что у вас воспаленное воображение, так вы еще и хам.

— Насчет воображения — это вы правы, — соглашаюсь я. — У меня обогреватель под волосами. Поэтому давайте предоставим ему свободу: я изложу вам сейчас всю историю, а вы потом поправите, если я собьюсь в каких-нибудь мелочах. Идет?

Она молчит, но меня это не смущает.