Десятник особой сотни - [17]

– Ты сначала достань меня! – выкрикнул Илья.

Егору не до эйфории, как бойцы воспримут его оборотничество? Ведь сколько лет скрывал, позволяя себе лишь в дни отдыха уходя глубоко в лес, превращаться в волка. А! Плевать! Прошедшего не воротишь. Кувыркнулся через голову в обратном порядке, почувствовал как шерсть втянулась в поры кожи, а тело преобразовалось в нормальное состояние. Одежду жалко, из прежней разве что, лоскутное одеяло пошить можно, и то если от чертячей крови отстирается.

Поступила команда с улицы:

– Вышибай дверь!

Слышно было, что на чердаке идет потасовка, но там волхв с Лисом, а их прикрывают братовья и Дрон, значит при хорошем раскладе сдюжат. В избе сумеречная обстановка, факел в руках Истомы едва позволял различить своих и чужих. В то время, как Егор спиной удерживал дверь, Горазд взял в оборот застрявшего внутри черта. Он обломил рога, и с подсказки Ильи, с размаху воткнул обломки, уже безрогому свину, обратно в череп. Нечистый тут же испустил дух.

Получив очередной пинок в спину, Лиходеев захрипел:

– Щаз прорвутся!

Илья подражая вестнику рассвета, что было сил проголосил:

– Кукареку-у-у!

Горазд метнулся на усиление Лиходеева.

– Кукареку-у-у! – второй крик монаха, заставил чертей за дверью пытаться пробить проход с утроенной силой.

– Кукареку-у-у!

Судя по всему, после третьего крика, чертей с подворья словно ветром сдуло. Все расслаблено опустились на пол там, где отражали нападение. С чердака спустились Лис, Смеян, волхв и три брата. Все живые, но помятые, в разорванной одежде, побитые и поцарапанные. Все еще толком не могли отдышаться, пока не совсем веря, что обошлось.

Егор пришел в себя первым. Обведя взглядом товарищей, спросил Вольрада:

– Что скажешь?

– Через трубу просочились. Ф-фух! Едва сдюжили.

– Слушай, скажи чем отличается черт, от других персонажей сей реальности?

– Не ко времени вопросы задаешь! Ну, уж коль задал… Он всегда делает только зло… он вообще не способен помочь смертному. Вот хоть в пример леший, тот может завести человека в чащу, но он же, ежели знать как себя повести, и ягод поможет набрать, дорогу домой укажет. Водяной, тот несмотря на все его коварство, готов ради прикола нагнать рыбы в сети рыбаков или помочь мельнику за мельницей следить. Уж на что банник сам по себе натура злобная, если его вежливо попросишь, разрешит в бане переночевать, еще и от других банников оборонит. У черта же, задача одна – как можно скорей сгубить встреченного на пути людина, довести его до смерти и завладеть душой. Чтобы достичь сего, он способен на любую хитрость, на любой обман и притворство. Черт – абсолютное зло.

Перенацелил вопрос:

– Илья?

Монах поразмыслив, ответил:

– Лихой, ты же знаешь, я на Руси человек пришлый, но скажу прямо, эту нечисть мог к вам занести только византийский колдун, на худой конец, его ученик. Обычно в таких количествах нечистые собираются на перекрестках, в пустых нежилых строениях и на чердаках домов. А здесь, вишь ты, деревню от жителей вычистили, собрали нечисть в большом количестве и в положенный час на нас и бросили. Нас здесь поджидали, Лихой. И не ошибусь, если скажу, что колдун еще рядом.

– Лис?

Заместитель уже вполне оклемался, зыркнул на командира, проронил:

– Батька, откуда ноги растут, нужно искать в Чернигове.

– Обоснуй?

– Привет тебе от Прозора.

По большому счету он прав, но зачем Чернигову какой-то курский десятник. Слишком все мелковато смотрится, да и не вяжется. Прозор, что? Прозор, это личная неприязнь и желание поквитаться, остальное – пф-фх! Мыльный пузырь. Через обуявшие мысли пробился голос бывшего мельника.

– Батька, здесь все нужно дотла сжечь, до лысой плеши.

Утомленно кивнул. Светает. Через пустой оконный проем было хорошо видно наступление утра. Добрый народ собрал в десятке. Когда в себя пришли, сбросились командиру одежей. Как говорится: «С миру по нитке – голому рубаха». И ведь ни один не заикнулся про его волчью ипостась. Приучил считать, что у каждого свои недостатки. Теперь все знают, имеет свой «недостаток» и он. А что волк, так это личное дело – не путать с общественным.

* * *

Кто бы знал, как он задолбался за последний год, быть скорой помощью для других. Вот и снова Курск, и опять приехали под вечер. Большая рыночная площадь пустовала по причине неурочного часа. По вечерней поре торговые ряды обезлюдели, а торговые точки закрылись. От площади разбегались вкривь и вкось улицы, дома на которых, островерхими крышами тянулись к небу. Давно удивляться перестал. Вроде как и классическая, славянская Русь «вокруг», а всеж на привычный, книжный вариант, не похожа.

По довольно узкой дороге проследовали в свой конец. Перед распахнутыми воротами, Лиходеев первым соскочил на землю, взяв коня под уздцы, потянул за собой. Сегодня отдыхать, только отдыхать. Никакая с-сука не заставит его куда-то переться на ночь глядя.

– Привет Воробей! – первым поздоровался с мальком, вышедшим встречать утомленных бойцов. Принятое им решение сразу же подняло настроение. – Баню топи, грязные, как черти.

Мелкий, переминаясь на месте, что на него совсем не походило, смущенно поглядел в глаза отца-командира.