Десять железных стрел - [8]

Я проследила, как он упал ничком в пыль. Ощутила мимолетное желание перевернуть его, позволить погибнуть достойно, лицом к лицу. Но не смогла.

Я не хотела узнать, насколько он юн.

Пацан умер слишком быстро, чтобы я успела его хорошенько рассмотреть, но судя по тому, как он сражался, он не был создан для бандитской жизни. Небось деревенский полудурок, который до усрачки боялся осесть и сдохнуть в захолустном городе или где там еще его завербовали. Убивать его было необязательно, я знаю. Я могла его разоружить, сломать ему запястье, избить достаточно жестко, чтобы ему пришлось ползком возвращаться к прежнему, каким бы оно ни было, житию.

С другой стороны, пацан мог бы убить меня. И мы не встряли бы в эту передрягу.

Так что, если подумать, это ж он во всем и виноват.

По долине пронесся холодный ветер, палантин захлестал мне по лицу. Я натянула ткань на голову плотнее, уставилась на тело пацана и задалась вопросом, знал ли он, что умрет вот так, когда Касса Печаль затянула его в свою банду.

В глаза бросился внушительный особняк, нависающий над царством потрескавшейся земли и сухостоя, которое и было долиной. Ну, некогда внушительный. Давным-давно некий имперский хлыщ-аристократ возвел себе среди тихих ручьев и пологих лесов загородный дом. Потом сюда пришла война с Революцией, иссушила ручьи, выжгла леса, и разоренное поместье осталось стоять на милость того падальщика под личиной человека, что сумеет его присвоить.

Которым на сегодняшний день был скиталец, чье имя я давным-давно внесла в список.

Я расскажу тебе, что она сделала, раз уж оказалась в моем списке, как и то, для чего он предназначен. Но, учитывая, что я только что убила пятерых, ты, думаю, уже можешь догадаться.

Я, бросив трупы в пыли, отправилась к особняку. Скользнула взглядом по заколоченным окнам, выискивая торчащие меж досок арбалеты. Но все, что меня поприветствовало – это тени. И охренеть какие здоровенные двери.

Я уставилась на них, причмокнула. Потянулась к поясу, вытащила флягу. Глотнула от души, чтобы виски обжигающей волной прокатился по горлу.

– Никаких стрелков, – проворчала я. – Но рог они наверняка слышали. А значит, делаем вывод, что или у Кассы на всех не хватает оружия, или его-то достаточно, а вот ручных головорезов маловато. Времени на вербовку и вооружение у нее нет. Сюда она явилась в спешке.

Я запрокинула голову, разглядывая ветшающий, обращающийся в руины особняк.

– Она испугана, – пробормотала я.

На холоде я ощущала его тепло острее обычного. Тепло того, что жгло мне бедро, распаляясь в кожаной кобуре. С дребезжащим медным смехом существо, которое всегда меня сопровождало, заговорило голосом дыма и пламени.

– Как ей и следует.

– Точно. – Я потянула носом. – Опять же, она слышала, что мы приближаемся. Бьюсь об заклад, ждет нас за этими дверями, с теми, кто там у нее остался, м-м?

Я взялась за кобуру, вытащила его на волю.

Какофония уставился в ответ медными глазами.

– А что, если мы постучим?

Глянешь на него – револьвер. Черная рукоять, латунный барабан и курок, вырезанное в виде ухмыляющегося дракона дуло. Но это лишь если его не знать. Он не таков, как топорные ручницы и штык-ружья, что ты видишь в руках павших солдат, которые думали слишком много, и бандитов, которые думали слишком мало.

Какофония – больше, чем оружие. Привередливый во вкусах, изящный в пристрастиях, всесовершенный в разрушительности.

– Постучим, – прошипел он.

А еще он разговаривал.

В общем, это довольно странно.

Я кивнула, щелчком открыла его барабан. Полезла в сумку и выудила серебряный патрон. Пробежала пальцем по гравировке.

Руина.

Небрежная. Шумная. Идеально.

Я вставила патрон. Захлопнула барабан. Ощутила, как пылает в ладони Какофония, когда я подняла его и нацелила на двери.

И спустила курок.

Знаю, ты слышал рассказы – об ухмыляющемся, стреляющем магией револьвере скитальца-одиночки. Может, слышал, что пули, которые из него вылетают, заговоренные, колдовские, зачарованные. Может, слышал о том, что случается, когда скиталец-одиночка спускает его курок – небеса озаряет хохочущее пламя, расцветают очаги студеного льда, взрываются стены звука, в которых тонут крики тех, кого они сносят, словно людской мусор, всякий раз, когда Какофония стреляет.

Хорошие рассказы.

Но с реальностью и близко не сравнятся.

Патрон вылетел из дула и ударил в двери. Руина взорвалась мгновением спустя. Воздух подернулся рябью, вой ветра и треск сухой земли стихли на фоне ударной мощи, что громогласно ожила. Палантин захлестал по лицу. Руина раскурочила землю, разбила доски на щепки, взметнула ошметки дерева и камней, пробив в дверях дыру.

Рассказы, которые ты слышал, по большей части правдивы.

По большей части.

Было громко, но крики я все равно расслышала.

Стена звука рассеялась мгновением позже, оставив после себя звон в ушах и стук падающих обломков. Я подождала мгновение – вдруг хлынут бандиты с клинками наголо или посыплются арбалетные болты, – пока не убедилась, что никто там меня убить не сможет.

Я фыркнула, отщелкнула барабан Какофонии, выудила из сумки еще три патрона – Изморозь, Геенну и… Стальной Питон?