Десять тысяч лет в ледяной глыбе - [3]
— Может ли быть такое, — обратился он к низенькому старичку в очках, который, невзирая на преклонный возраст, ловко перемещался вокруг него, — чтобы язык, незыблемый со времен седой древности, вдруг претерпел такие резкие изменения?
— Он стал почти совсем другим, — прошелестел старичок. — Однако успокойтесь, мао-чин[27], у нас много лингвистов[28], которые прекрасно разбираются в языке предков.
— Мао-чин? Это вы меня к ним причисляете?
— Разумеется. И в этом нет ничего для вас обидного, учитывая необыкновенную, действительно исключительную густоту вашего волосяного покрова. Откровенно говоря, среди наших современных айно[29] не найдется ни единого, кто смог бы с вами соперничать.
— Постойте-ка, что за странное недоразумение происходит сейчас между нами?! Я уже имел честь вам докладывать, что я швед. Следовательно, не имею ничего общего с айно. Черт возьми, лосиный мех, в который я в данный момент закутан, вовсе не является моей кожей!
— Швед? — ласково переспросил человечек. — Я вас не понимаю.
— Не понимаете?
— Нет!
— Вы не знаете, что такое Швеция?
— К моему крайнему сожалению, не имею ни малейшего понятия.
— А что такое Англия? Франция?.. Германия?.. Россия???
— Эти слова пробуждают во мне лишь какие-то смутные воспоминания… Это названия давно исчезнувших стран, не так ли?..
— Европа! — срывающимся голосом воскликнул швед.
— Европы больше не существует, — мелодично отозвался старичок в очках.
— Еще раз спрашиваю, — стоял на своем господин Синтез, предполагавший, что стал жертвой кошмара, — где я нахожусь?
— Вы находитесь… на десятом градусе северной широты…
— А на каком градусе долготы?
— Приблизительно на одиннадцатом с половиной градусе западной долготы.
— Скажите, пожалуйста, на каком меридиане?
— На меридиане Тимбукту[30], — отвечал пораженный подобным вопросом старичок.
— Тимбукту?! У Тимбукту свой меридиан?!
— Разумеется… Ведь Тимбукту — столица Западного Китая.
Сколь чудесным ни было воскрешение из мертвых замерзшего во льдах человека, оно казалось не более неправдоподобным, чем те вещи, с которыми он нынче сталкивался. Под влиянием обоих факторов, и телесного и духовного, к старику внезапно вернулась энергия и умственные способности.
Он жив! Не задаваясь вопросом, каким образом возвратился к жизни, отложив на потом решение этой, пусть и основополагающей, проблемы, старик, скользя, с трудом поднялся на ноги и замер, рассматривая окружавшие его существа, здание, где происходила эта удивительная сцена. При беглом взгляде эти люди не принадлежали ни к одному определенному биологическому типу. Были ли они неграми? Или китайцами? Ни теми, ни другими. Или, если угодно, и теми и другими.
Их кожа, окрашенная не так, как это подобало бы черной расе[31], в то же время не отличалась и желтизной, присущей монголоидной расе. Эти весьма приглушенные цветовые оттенки, слитые воедино, порождали редкий в своей гармонии светло-коричневый цвет.
Неимоверно густые черные волосы не курчавились жестко, как у негров, а напоминали скорее кудри мулатов[32]. Черты лица запечатлели характерные особенности обеих рас.
Глаза на скуластых лицах с несколько приплюснутыми носами были откровенно раскосыми, губы — припухлыми и мясистыми, зубы — ослепительно белыми.
Короче говоря, это были чудесные африкано-китайские метисы[33].
Но вот что сразу поражало наблюдателя — огромный, немыслимый объем черепа. Если рост у них был в среднем один метр семьдесят два сантиметра, то размер черепа вдвое превышал размер головы господина Синтеза. Такая шокирующая[34] с точки зрения нашей эстетики[35] диспропорция[36] подчеркивалась еще необычайной тонкостью суставов, изяществом и женственной грациозностью конечностей.
Швед взирал на них с понятным любопытством и с трудом мог поверить, что эти крошечные ручки, миниатюрные ножки, виднеющиеся из белых туник[37], похожих на алжирские балахоны без рукавов, принадлежат тем же особям, что и чудовищно громадные головы. Тем не менее это было именно так.
— Никаких сомнений — эти люди летают над землей, — пробормотал старик. — Я не сплю… Это точно. Всем им, без исключения, присуще это редкое качество… В мое время это называли левитацией… Мой друг, пандит[38] Кришна, обладал этой способностью… И ею же овладели некоторые из его последователей. Но в такой степени ее не достиг никто. Они могли парить в воздухе очень редко и, как правило, недолго. В то время, как для этих людей она, сдается мне, является естественным состоянием… Чудесным modus vivendi[39], средством, столь подходящим для их расы и позволяющим им вести несколько воздушный образ жизни, мгновенно перемещаясь из одной точки в другую, избегая постоянного соприкосновения с землей. Существует ли какое-либо соотношение между этой таинственной силой и гипертрофией[40] их мозга? Я хочу это знать.
Затем громко, по-китайски, ни к кому не обращаясь, господин Синтез сказал:
— В тысяча восемьсот восемьдесят шестом году я уснул среди полярных льдов. Прежде чем объяснить, как я сегодня себя чувствую среди вас, скажите, в каком году я пробудился…
— В одиннадцать тысяч восемьсот восемьдесят шестом, — без запинки отозвалось поющее горло старика в очках, зависшего в двух метрах над землей.
