Десять Стрел - [10]

Ромео был морской змеей.

Их чувства были чисты,

А после наступил зной.

Ромео читал ей Шекспира,

Матросы плакали вслух.

Капитан попытался вмешаться,

Но его смыло за борт волной;

Не стой на пути у высоких чувств,

А если ты встал – отойди,

Это сказано в классике,

Сказано в календарях,

Об этом знает любая собака:

Не плюй против ветра, не стой на пути.

Прошлой ночью на площади

Инквизиторы кого-то жгли.

Пары танцевали при свете костра,

А потом чей-то голос скомандовал: «Пли!»

Типичное начало новой эры

Торжества прогрессивных идей.

Мы могли бы войти в историю;

Мы туда не пошли.

Не стой на пути у высоких чувств,

А если ты встал – отойди.

Это сказано в классике,

Это сказано в календарях.

Об этом знает любая собака:

Не плюй против ветра, не стой на пути.

Потом они поженились,

И все, что это повлекло за собой,

Матросы ликовали неделю,

А после увлеклись травой.

Иван Сусанин был первым,

Кто заметил, куда лежит курс:

Он вышел на берег, встал к лесу передом,

А к нам спиной, и спел:

«Не стой на пути у высоких чувств,

А если ты встал – отойди.

Это сказано в классике,

Сказано в календарях.

Об этом знает любая собака:

Не плюй против ветра, не стой на пути».

И лес расступился, и все дети пели:

«Не стой на пути у высоких чувств!»

1988

«ФЕОДАЛИЗМ»

Серебро господа моего

Я ранен светлой стрелой,

Меня не излечат.

Я ранен в сердце —

Чего мне желать еще?

Как будто бы ночь нежна,

Как будто бы есть еще путь,

Старый прямой путь нашей любви.

А мы все молчим,

Мы все считаем и ждем;

Мы все поем о себе,

О чем же нам петь еще?

Но словно бы что-то не так,

Словно бы блеклы цвета,

Словно бы нам опять не хватает тебя,

Серебро Господа моего, Серебро Господа,

Разве я знаю слова, чтобы сказать о тебе?

Серебро Господа моего, Серебро Господа —

Выше слов, выше звезд, вровень с нашей тоской.

И как деревенский кузнец,

Я выйду засветло.

Туда, куда я,

За мной не уйдет никто.

И, может быть, я был слеп,

И, может быть, это не так,

Но я знаю, что ждет перед самым концом пути.

Серебро Господа моего, Серебро Господа,

Разве я знаю слова, чтобы сказать о тебе?

Серебро Господа моего, Серебро Господа —

Выше слов, выше звезд, вровень с нашей тоской.

1986

«ФЕОДАЛИЗМ»

Поезд в огне

Полковник Васин приехал на фронт

Со своей молодой женой.

Полковник Васин созвал свой полк

И сказал им – пойдем домой;

Мы ведем войну уже семьдесят лет,

Нас учили, что жизнь – это бой,

Но, по новым данным разведки,

Мы воевали сами с собой.

Я видел генералов,

Они пьют и едят нашу смерть,

Их дети сходят с ума оттого,

Что им нечего больше хотеть.

А земля лежит в ржавчине,

Церкви смешали с золой;

И если мы хотим, чтобы было куда вернуться,

Время вернуться домой.

Этот поезд в огне,

И нам не на что больше жать.

Этот поезд в огне,

И нам некуда больше бежать.

Эта земля была нашей,

Пока мы не увязли в борьбе.

Она умрет, если будет ничьей.

Пора вернуть эту землю себе.

А кругом горят факелы —

Это сбор всех погибших частей;

И люди, стрелявшие в наших отцов,

Строят планы на наших детей.

Нас рожали под звуки маршей,

Нас пугали тюрьмой.

Но хватит ползать на брюхе:

Мы уже возвратились домой.

Этот поезд в огне,

И нам не на что больше жать.

Этот поезд в огне,

И нам некуда больше бежать.

Эта земля была нашей,

Пока мы не увязли в борьбе.

Она умрет, если будет ничьей.

Пора вернуть эту землю себе.

1988

«ФЕОДАЛИЗМ»

Волки и вороны

Пили-пили, а проснулися – и ночь пахнет ладаном.

А кругом высокий лес, темен и замшел.

То ли это благодать, то ли это засада нам;

Весело на ощупь, да сквозняк на душе.

Вот идут с образами – с образами незнакомыми,

Да светят им лампады из-под темной воды;

Я не помню, как мы встали, как мы вышли из комнаты,

Только помню, что идти нам до теплой звезды…

Вот стоит храм высок, да тьма под куполом.

Проглядели все глаза, да ни хрена не видать.

Я поставил бы свечу, да все свечи куплены.

Зажег бы спирт на руке – да где ж его взять?

А кругом лежат снега на все четыре стороны;

Легко по снегу босиком, если души чисты.

А мы пропали бы совсем, когда б не волки да вороны;

Они спросили: «Вы куда? Небось, до теплой звезды?..»

Назолотили крестов, навтыкали, где ни попадя;

Да променяли на вино один, который был дан.

А поутру с похмелья пошли к реке по воду,

А там вместо воды – Монгол Шуудан.

А мы хотели дать веселый знак ангелам,

Да потеряли их из виду, заметая следы;

Вот и вышло бы каждому по делам его,

Если бы не свет этой чистой звезды.

Так что нам делать, как нам петь, как не ради пустой руки?

А если нам не петь, то сгореть в пустоте;

А петь и не допеть – то за мной придут орлики;

С белыми глазами, да по мутной воде.

Только пусть они идут – я и сам птица черная,

Смотри, мне некуда бежать: еще метр – и льды;

Так я прикрою вас, а вы меня, волки да вороны,

Чтобы кто-нибудь дошел до этой чистой звезды…

Так что теперь с того, что тьма под куполом,

Что теперь с того, что ни хрена не видать?

Что теперь с того, что все свечи куплены,

Ведь если нет огня, мы знаем, где его взять;

Может, правда, что нет путей, кроме торного,

И нет рук для чудес, кроме тех, что чисты,

А все равно нас грели только волки да вороны

И благословили нас до чистой звезды…

1991

«РУССКИЙ АЛЬБОМ»

Никита Рязанский

Никита Рязанский

Строил город, и ему не хватило гвоздя.

Никита Рязанский

Протянул ладони и увидел в них капли дождя;