Десять слов про Китай - [35]

Что такое революция? В детстве у меня перед глазами был пример прирожденного революционера — моего брата. Еще во втором классе начальной школы он воплотил в жизнь тезис председателя Мао «бунт оправдан». Как-то завуч отругала его за плохое поведение на уроках. Возможно, она переусердствовала. Брат взял стул, поставил его рядом с изумленным педагогом, влез на сиденье и нанес ей правый хук в висок. Очнулась она в больнице.

В школе средней ступени революционность брата вступила в период наивысшего расцвета. В один прекрасный день к нам в дом явилась доведенная им до истерики учительница китайского языка. Она рассказала много интересного, но мне запомнилась одна история. Дело было зимой. Брат оставил кеды сушиться на подоконнике, а вонючие ноги в нейлоновых носках водрузил на парту — под нос учительнице. На просьбу обуться он ответил категорическим отказом и старательно зашевелил пальцами. Тогда взбешенная учительница вышвырнула кеды из окна. Брат вскочил на парту, с нее перепрыгнул на учительскую кафедру, схватил конспект урока и тоже выкинул его в окно. Затем он через то же окно вылез на улицу, подобрал кеды, вскарабкался обратно, опять поставил их на солнышко — на подоконник, положил ноги на парту и принялся дирижировать хором гогочущих одноклассников. Зеленая от злости учительница выбежала наружу. Она не могла лазить через окна, так что ей пришлось спуститься по лестнице и обогнуть здание. Подняв конспект, она увидела, что ученики сгрудились у окон и издеваются над ней.

После ухода учительницы отец с криком: «Ты что творишь?!» запустил в моего брата табуреткой, но он ловко увернулся, отбежал на безопасное расстояние от еле удерживаемого матерью отца и оскорбленно заявил:

— Я делаю революцию…

Я стремился к революции всей душой. В начальной школе мы очень боялись учительницу. За болтовню, верчение за партой и драку она заставляла нас писать «самокритику», которую вывешивала на стенку, чтобы мы прочувствовали всю постыдность своего поведения. «Самокритику» я писал гораздо чаще, чем сочинения. Поэтому нам не терпелось попасть в школу средней ступени, где, как мы знали от старших товарищей, не ученики боялись учителей, а учителя учеников.

Перейдя через глинобитный мост, мы очутились во дворе средней школы. Народ играл в баскетбол, валялся на весенней травке, восседал на подоконниках. Нас заметил в окно мальчик из нашего переулка и пригласил к себе на урок. С его помощью мы один за другим залезли в класс и разместились по партам и подоконникам. Мальчик гостеприимно представил нас товарищам.

Мы были потрясены. Дети бродили по классу, резвились, садились на столы, рядом с нами назревала драка. Учитель писал на доске физические формулы и что-то произносил, но ни единый человек его не слушал. Мы робко спросили у мальчика:

— С кем он разговаривает?

— Сам с собой.

— Вы его не боитесь?

— Еще чего! Это вам не начальная школа!

И он пульнул в учителя мелком. Тот увернулся и продолжил свои объяснения.

Наконец-то мы поняли, что такое революция.

28 декабря 2009 года

Корешки

Примерно пять лет назад в одном из крупных китайских городов, в престижном районе, построили великолепное сорокаэтажное здание с шестью квартирами класса люкс: площадь две тысячи квадратных метров, роскошная отделка, кухонное оборудование и сантехника лучших мировых брендов… Квартиры разошлись моментально.

Первым покупателем оказался не риелтор, не финансист, не владелец IT-компании, а незаметный «кровяной староста», то есть человек, организующий платную сдачу донорской крови. Единым махом он выложил полную цену — более ста миллионов юаней.

В моем романе «Как Сюй Саньгуань кровь продавал» (1995) тоже есть кровяной староста. Я придумал его на основе детских больничных впечатлений. Но тогда слово «корешки» имело в китайском языке лишь буквальное значение. Через несколько лет под влиянием английского grassroots мы стали называть так «маленьких людей».

Закупавший кровь у крестьян человек из моего детства ходил, словно врач, в белом халате, только очень замызганном, особенно сзади и на рукавах. В углу рта у него всегда торчала папироска. «Кровяным старостой» его величали крестьяне.

Этот персонаж постепенно завоевывал в своем мире негласный, но очевидный авторитет. Хотя в больнице его должность была ниже, чем у самой заурядной медсестры, он прекрасно понимал, что капля камень точит, и в глазах людей, сдававших кровь от нищеты или в силу еще более серьезных обстоятельств, он порой выглядит настоящим спасителем.

В то время во всех больницах крови было в изобилии, и он с самого начала использовал этот факт на всю катушку. Он делал так, что издалека шедшие доноры еще по дороге начинали переживать, удастся ли продать кровь, текущую в их жилах. Он очень непринужденно взращивал в них уважение к собственной персоне, уважение искреннее и непритворное. Затем он давал им понять, как велико значение подарков. Большинство этих простаков не знали ни одного иероглифа, но и они понимали, что люди не могут обойтись без общения, а главная основа общения — подарки. Это второй язык — язык, предпосылка которого жертвование собой и своими интересами. Именно поэтому подарки в этом языке стали обозначать самую глубокую степень приязни, восхищения и уважения. Именно так давал он понять, что перед выходом из дома не мешает захватить с собой два кочана капусты или пару яиц и помидоров, а если придешь с пустыми руками — останешься без языка, точно глухонемой.