Десять миллионов Красного Опоссума - [45]

Прежде всего вытащили на берег фуру, которая служила теперь нам единственным убежищем. Затем поспешили сделать вокруг нее завалы из павших деревьев, чтобы укрываться за ними от вражеских стрел. Едва успели мы сделать это, как вдали показались передовые отряды черных. Их более трехсот. Размалеванные белыми полосами, они с криками приближаются к нам. Желая прежде попробовать все средства к соглашению, сэр Рид запретил нам стрелять.

Однако нужно показать, что, несмотря на свою малочисленность, мы готовы встретить их как следует. Робертс хочет показать черным могущество белых. Он выбирает в двухстах саженях от себя одно камедное дерево и пускает туда разрывную пулю. Действие ужасное! Смертоносный снаряд разбивает середину дерева, и верхняя часть его, потеряв равновесие, со страшным шумом падает вниз. Дикари поражены и делаются более осторожными. Их тактика мгновенно изменяется: они теперь бросились на землю и стали приближаться к нам ползком на животах, прячась за деревьями.

– А, черномазые молодцы! – вскричал ловкий стрелок. – Вы поражены? Погодите, если дело дойдет до того, мы с таким же успехом попадем и в другую цель!

– А что, господа, – обратился к нам майор, – не выстрелить ли всем вон в те деревца?

– Мысль хорошая! – отвечали два брата и их дядя.

– Давайте же!.. Раз… два… три – пли!!!

Раздается дружный залп из двенадцати ружей, и деревья валятся со всех сторон, как бы срезанные волшебным ножом. Черные в одно мгновение вскакивают, точно наэлектризованные, и исчезают.

– Интересно, что теперь они думают о нас?

– Я боюсь, – заметил канадец, – что они не отступят: их слишком много!

Проходит полчаса.

– Черт возьми! – вскричал Фрэнсис, – а ведь я говорил правду. Видите, сколько их ползет по траве, как пиявки? Однако их даже больше, чем я предполагал. Смотрите, господа, там, направо, около папоротника, группа молодых пальм… Их ведь раньше не было? Э, молодцы, мы знаем все ваши штуки!

Глава 19

Движущийся кустарник. – Военная хитрость черных. – Парламентеры. – Новые уловки. – Нападение и плен. – Грабеж фуры. – Загадочный талисман. – Изумление дикарей. – Подарок доктора Стефенсона спасает нас. – Освобождение. – Сын Красного Опоссума.

Фрэнсис не обманулся. Лес, состоявший раньше только из крупных деревьев, как бы по волшебству, наполнился кустарниками, которые стали медленно подвигаться вперед, обхватывая нас полукругом. Несмотря на всю опасность положения, это странное зрелище сильно заинтересовало нас.

– Не пора ли, дорогой друг, – с улыбкою обратился майор к сэру Риду, – пустить добрую пулю в какой-нибудь из этих движущихся кустарников, чтобы отвадить дикарей пускаться в подобные хитрости?

– Мне думается, сначала следует попытаться окончить дело миром.

– Не опасно ли теперь?

– Нет. Пусть трое из наших пойдут навстречу диким. Их будет сопровождать Том. Австралийские наречия не настолько отличаются друг от друга, чтобы его могли не понять.

– Мысль хорошая… Но вдруг если черные неожиданно нападут на наших парламентеров?

– А мы на что? К тому же у нас есть еще митральеза. Наконец, разве ничего не значат револьверы, которые будут у них в руках?

– Мне только остается сказать, почтенный сэр Рид, что у вас на все готов ответ, – проговорил побежденный майор.

Немедленно три рослых молодца, одетых в свое желтое кожаное платье, двинулись вперед в сопровождении Тома, красная рубашка которого издали казалась огромным маковым цветком.

Заметив, что страшная молния не разит более деревьев, дикари остановились и, воткнув свои копья у ног, спокойно уселись на землю. Прошло пять долгих минут. Наши посланцы отошли уже от фуры на пятьдесят сажен, а, – странная вещь, – расстояние, отделявшее их от дикарей, нисколько не уменьшалось. Между тем черные, по-видимому, не обращали на них никакого внимания и продолжали неподвижно сидеть на земле, одни спиною к нам, другие грудью или боком. Что за диво, черт возьми?! Мы вгляделись пристальнее и скоро разгадали секрет. Оказалось, что хитрецы, незаметно поднявшись на руках, легким движением крестца отодвигались назад, сохраняя прежнюю позу. Обман еще более увеличивался благодаря копьям, которые, казалось нам, были воткнуты в землю. На самом деле фокусники просто держали их между коленями в вертикальном положении.

– Они завлекают наших в ловушку… Нужно воротить посланных! – вскричал скваттер, давая резкий свисток.

В тот момент, как наши, по данному сигналу, остановились, мы еще более удивились, увидев, что всего шагах в пятидесяти от них поднялись широкие листья и под каждым оказалось по туземцу.

Наши от удивления словно приросли к земле и позабыли даже поднять свои револьверы, пользуясь чем дикие благополучно убежали.

Какая ловкость, какая сила, какая настойчивость должны быть у этих дикарей, если они так искусно прятались под своими листьями, что даже привычный глаз наших охотников не мог заметить их!

Легион черных демонов исчез. Наши посланцы в смущении возвратились назад. Делать нечего, нужно употребить силу, если мир не удался!

Наступает ночь и увеличивает наши опасения. Никто не уверен, что черные ушли, напротив, предчувствие говорит, что за каждым деревом, за каждым кустом скрывается неумолимый враг. Нужно зажечь костер: при свете, по крайней мере, не так жутко. К тому же нужно показать разбойникам, что мы не спим. Но едва у нас появился огонь, как кругом со всех сторон вспыхнуло множество других. Враг также бодрствует и созывает своих. Каждый из нас удваивает бдительность. Между тем у черных все тихо: никакой шум не нарушает молчания пустыни. Враг как будто замер. Но это кажущееся спокойствие тревожит нас более, чем всякий шум. Мы не знаем, где опасность, и эта ужасная неизвестность леденит кровь у самых храбрых. Часы бегут с мучительною медленностью. Напряженность утомляет нас. Вдруг мой Мирадор начинает глухо ворчать. Что это?! Не успел я подумать об этом, как со всех сторон раздался ужасный крик. Страшная армия каннибалов выросла у нас под самыми ногами, и не успели мы опомниться, не успели даже подняться с мест, как сотни грубых рук схватили, повалили, обезоружили нас… Атака была так неожиданна, число врагов так значительно, что всякое сопротивление было бесполезно.