Десять миллионов Красного Опоссума - [43]

Сапог Кирилла запнулся за один камень величиною с куриное яйцо и весом фунта в два. Это был великолепный самородок, только очень тусклый.

– Вот как! – сказал он смеясь. – Теперь и золото растет в поле, подобно картофелю!

– Куда нам золото теперь?

– Кто знает, что может случиться. Я на всякий случай положу этот кусок в карман…

Тут Кирилл, заметив еще большие куски золота, бросился к нам. Мой товарищ стал неузнаваем. Куда девалось его спокойствие?! Он бегает, волнуется, раскапывает землю; голод, по-видимому, забыт. Его пример увлекает конвойных, которые бросаются набивать свои карманы драгоценным металлом. Остальные, то есть я, Кроули и Робертс, сначала с улыбками смотрим на их бесполезное занятие, потом незаметно сами начинаем поддаваться золотой лихорадке. Кончается тем, что вся наша компания, забыв о цели экскурсии, превратилась в ярых «диггеров» и принялась ожесточенно копаться в золотом песке. Жадность европейцев при виде золота охватила нас неудержимою страстью.

Однако природа возвратила свои права, и если золотая горячка победила усталость и голод, то все-таки это продолжалось недолго. Пропотев от жара и рвения, мы скоро остановились, взглянули друг на друга и не могли удержаться от улыбки.

– Ну, что скажете вы, Кроули?

Мичман пожал плечами.

– Я стыжусь своей выходки… А вы?

– Я считаю себя глупцом… Да, господа, Том, с полчаса смотрящий на нас, я думаю, должен иметь самое печальное мнение о белых.

– О, если бы я был в Мельбурне, я купил бы много, много виски, а здесь… зачем эти желтые камни? – отвечал чернокожий философ.

Та же самая мысль приходит в голову диггеров, потому что они вдруг бросают свои поиски.

– Ну, ребята, двигаемся! – закричал им Робертс. – Сбор, кажется, хороший?

– Ах, сэр Робертс! Какая жалость, что нельзя разрабатывать эту богатейшую россыпь… Сколько золота!

– Ваша правда! Да только теперь прежде нужно найти поесть… К несчастью, край, мне кажется, совершенно пуст.

Эти слова возвращают всех к действительности. Между тем время уже ушло вперед, было четыре часа пополудни, а у нас ни одной штуки дичи. Мало того, мы, ничего не сделав, страшно утомились и проголодались. Одному Тому голод нипочем. К тому же у него пища под руками и ногами: он накопал червей и личинок и с наслаждением съел их. А мы могли довольствоваться только соком эвкалиптовых корней. Добрый малый видит наши страдания и с усердием ищет добычи. Наконец он останавливается перед одним эвкалиптом, разглядывает его поверхность, кидает внимательный взгляд на ствол и принимается, как безумный, танцевать вокруг дерева.

– Опоссум! – вылетает из его горла радостный крик.

Все встрепенулись.

– Где, где? – раздались общие возгласы.

– Там! – И Том стукнул по стволу своим топором.

– Как ты знаешь, что он там?

Старый туземец пожал плечами и указал след на коре, оставленный когтями зверя.

– Вижу, но следы не свежи, или, может быть, опоссум оставил их, слезая с дерева.

Черный молча указал на несколько песчинок, приставших к следу. Их, очевидно, не было бы, если бы животное сходило с дерева.

– Но куда же он девался? – продолжал недоверчивый Кирилл.

Том в третий раз протянул свой сухой черный палец, и мы увидели, в сорока футах от земли, круглое отверстие величиною с голову человека.

– Я вижу. Но как его достать? Да и что значит какой-нибудь пятифунтовый опоссум для восьми человек, не считая тех, которые остались там?

Том покачал головою и начал считать по пальцам; но, как видно, арифметика плохо далась ему. Он путается, пересчитывает, наконец говорит:

– Три, четыре, пять, еще, еще, много!!!

Затем по пословице: «соловья баснями не кормят» старый туземец берет свой топор и вонзает его в дерево. С четырех ударов он вырубает на высоте аршина от земли зарубку, цепляется за нее пальцами ноги, потом еще выше делает вторую насечку, за которую хватается правою рукою; затем берет левою рукою топор и надрубает кору в третий раз. Таким образом, перемещая последовательно ноги и руки, он вырубает своеобразную лестницу и взбирается по стволу на высоту отверстия норы опоссума. Достигнув дыры, он просовывает туда свою голову и обращается с длинною речью, в которой «имеет честь объявить опоссумьему семейству, что оно удостоилось внимания белых. Поэтому он приглашает всех находящихся внутри явиться на свет».

Речь бедного Тома остается без ответа, и будущее жаркое продолжает лежать смирно в глубине эвкалипта. Обиженный таким невежеством опоссумов, Том быстро сходит на землю, грозя прибегнуть к крутым мерам. По-видимому, он нашел средство достать животных. Его лицо выражает сильную радость. Он ищет для чего-то камень и, не найдя его, обращается к Кириллу с просьбою дать ему золотой слиток. Тот отказывается расстаться с сокровищем. Том, не давая никакого объяснения, настаивает.

– Так нужно, – упрямо твердит он на все вопросы.

– Я не хочу его терять, – говорит мой товарищ, – ведь этот слиток, старик, стоит более десяти тысяч франков!

– Дай скорее, видишь, ему нужно, – говорю я нетерпеливо.

– Хорошо, – бормочет Том, взяв от побежденного Кирилла слиток. – Твой приложит ухо там и будешь слышать, когда он упадет. Мой хочет знать, где опоссумы.