Десять дней одни втроем - [19]
Я сразу заревела, потому что испугалась, - а вдруг нашего Валёнку посадят в тюрьму и я его больше никогда не увижу.
- Перестань, Шурик, помолчи! - прикрикнул на меня папа, - Дай разобраться. Что ты тут такое городишь, Ноля, кто украл, какой умывальник?
- Ваш умывальник…
- Наш умывальник украл Валёнка? Ничего не понимаю!
- Ну да, он ваш, а может быть, и не ваш… Идите скорее, а то его в камеру засадят.
- Папа, пойдем скорее! - кричу я.
- Бог знает что за дурацкая история! - воскликнул папа, хотя вообще-то и не верил в Бога. - Придется идти… Что там еще такое…
Он пошел в комнату надевать брюки, а я скорей отрезала хлеба и сделала два бутерброда с колбасой, чтобы Валёнка не умер с голоду, если его не выпустят из милиции. Тут я еще вспомнила про Бума и спрашиваю Нольку:
- А Бумку тоже забрали?
- Нет, - говорит Нолька. - Бума не посадили. Валёнка его раньше отстегнул, и он куда-то сбежал. А поводок у Валёнки.
Папа вышел в новых брюках. Он даже носки надел.
- Ну пошли. Где находится милиция?
Нолька побежал нам показывать дорогу, Видно было, что он очень трусил. Мы с папой шли рядом, и я, на всякий случай, взяла его за руку.
- Постой, не беги. Рассказывай по порядку, как это случилось, - стал на ходу расспрашивать Нольку наш папа.
- Ну вот, значит, мы пошли за Бумкой, - с перерывами, чтобы успевать дышать, начал Нолька. - Он нас так тянул по следу, что мы еле за ним поспевали.
А Валёнка говорит, что он всегда знал, что Бум настоящая ищейка, только у него не было случая показать себя… Ну вот, Бум привел нас на Озерную улицу, прямо к забору писательницы… Знаете, такая розовенькая с белым, очень красивая.
- Кто? - Папа даже остановился от удивления. - Кто розовенькая с белым - писательница?
- Да нет, не писательница - дача ее. - Как ни тревожился Нолька по пути в милицию, а засмеялся, потом стал дальше рассказывать: - Ну вот, подтащил нас Бум к забору, а сам лает, скулит - в сад рвется. Валёнка говорит: «Наверное, воры теперь в этом саду орудуют. Жаль, оружия у нас нет. Хорошо бы их тут всех захватить. Ну, ладно, полезем - выследим их потихоньку…» Бума он отстегнул, и тот сразу в лазейку под оградой. Ну, а мы с Валёнкой - через верх. Забор там невысокий, вроде нашего… Перелезли мы, значит, и пробираемся потихоньку между кустов и деревьев, чтобы нас не заметили. Только прошли немного, Валёнка как схватит меня за руку и шепчет в ухо: «Смотри, я не я буду, если Бум не мировая ищейка. Видал?!» Я посмотрел, и глазам не верю… Ну, честное пионерское - голубой ваш умывальник на стене сарайчика за садом висит! «Ага, попались! - говорит Валёнка. - Значит, они его у нас украли, а сюда продали, чтобы следы замести… Что делать, в милицию пойти заявить, что ли?» А потом подумал и говорит: «Ничего мы заявлять не станем, а заберем свой умывальник - вот и всё. Пусть знают, как ворованное у жуликов покупать…» Он подошел к сарайчику, перевернул ведро, которое стояло у стены, залез на него и снял умывальник. Ну, тут мы назад, скорей к забору… Про Бума вспомнили, но громко звать его не стали. «Ладно, - говорит Валёнка, - сам придет. Дорогу знает». Только мы к забору подбежали и хотели перелезать, как кто-то как завопит: «Караул, воры!.. Милиция, милиция, воры!..» Мы скорей на забор, но тут чувствую - меня за штаны схватили и держат. Так что я ни туда ни сюда двинуться не могу. Смотрю, и Валёнка с умывальником на заборе застрял. Стащили нас на землю, и видим - перед нами тетка старая в очках. Сердющая! Наверно, сама писательница, только почему-то в переднике клеенчатом. Валёнку за шиворот держит, а сама как по радио орет: «Воры, воры забрались. Люди, на помощь!..» Валёнка струсил, но сам ей в ответ кричит: «Это у нас жулики умывальник украли!» А писательница еще хуже стала кричать: «Ах, ты еще врать!.. Вот я сейчас возьму палку да отхлестаю тебя, тогда будешь знать, какой тут ваш умывальник!.. - И опять вопит: - Милиция, милиция!» За забором собралась толпа. Все нас с Валёнкой ругают. Дядька в шляпе говорит: «Этого нельзя так спускать, чтобы с малых лет приучались… С пустяка всё начинается». А писательница разоряется: «Да мыслимое ли дело, то весло украли, а то ночью полгрядки клубники «Красавицы» очистили…» Валёнка видит, что дело плохо, и как заревет: «Не брали мы никакой вашей красавицы, и весла нам не надо. У нас и лодки-то нет, а умывальник наш, наш, вот и всё!» Ну, тут его и повели в милицию, и толпа вся с нами идет, и еще мальчишки бегут. Валёнка так и шагает с умывальником… А тут еще какая-то старушка: «Глядите, прилично одетый, поди, дачник… Вот до чего дошло…» Ну, а я потихоньку, потихоньку - и в толпу. Выбрался из нее и скорей к вам… Теперь придем, наверное, и меня заберут.
- Действительно, глупая история, - сказал папа. - Этого нам только и недоставало.
Тут мы дошли до милиции. Я, на всякий случай, папиной руки не выпускаю. Входим все трое в дом и видим: за барьером сидит у стола наш Валёнка - лицо от слез мокрое. Напротив него милиционер что-то записывает. А на столе лежит наш умывальник. Тут же тетка высокая в очках стоит. Я сразу догадалась - писательница. А у барьера еще люди и мужчина с усами, в соломенной шляпе, про которого Нолька рассказывал.
