Дешевка - [14]

— Я тоже с ума сходила, когда моя мама в самый неподходящий момент заявлялась ко мне из-за океана, — вступила она в разговор. — Она всегда привозила какие-нибудь английские подарочки вроде чая в пакетиках, саше[27] с лавандой или грелок. Она умудрилась раздобыть у управляющего ключи от моей квартиры и никогда не стучала, прежде чем войти. Поэтому, когда она приезжала, я всегда чувствовала себя неловко.

Она рассказала молоденьким коллегам, как, будучи в их возрасте, четыре дня работала на съемке знаменитостей в Лос-Анджелесе и вернулась в Нью-Йорк вечером накануне дня своего рождения, контрабандно прихватив с собой серебряное с блестками мини-платье от Версаче. А потом надела его на заднем сиденье такси вместе с серебряными танцевальными туфлями на ремешках, отгородившись от водителя тонким кашемировым палантином. Остальные коллеги из «Моды» ждали ее в дымном баре где-то в районе Гринвич-Виллидж; за давностью она не могла уже припомнить название заведения. Под конец вечеринки Имоджин явилась домой с похожим на Хью Гранта[28] типом. Когда на следующее утро мама вошла в квартиру, имея при себе булочки и лоскутное одеяло ручной работы, этот растрепанный джентльмен светил в потолок поразительно белыми ягодицами.

Девушки за столиком признательно посмеялись этой истории, но Имоджин поняла, что они не имеют ни малейшего представления, кто такой Хью Грант.

— А твои родители откуда? — спросила Имоджин у Эшли, возвращаясь к разговору про раздражающую мать.

— Мы живем на углу Восемьдесят пятой и Парк-авеню, — ответила девушка. — По крайней мере, между вами и вашей мамой был океан. Попробовали бы все время находиться вместе с родителями!

Эшли живет с родителями? Имоджин постаралась скрыть удивление.

— Ты живешь с ними, пока подыскиваешь себе жилье?

— Да, и думаю, я буду искать его еще пару лет, — сказала Эшли, предварительно откусив от рулетика, состоящего из завернутой в ветчину спаржи. Она выбрала его среди закусок, которые официант принес вместе с несколькими тарелками, на которых горкой лежала посыпанная тонким слоем тертого пармезана руккола. — На будущее лето в их доме откроют новый тренажерный зал.

Когда остальные девочки за столом в унисон закивали, Имоджин еще сильнее растерялась.

— Разве ты не хочешь жить отдельно?

— А зачем? Мы все живем с родителями, — барышни опять закивали. — Ладно, кроме Мэнди, но это потому, что ее родители, типа, в Айдахо.

— В Виргинии, — поправила Мэнди.

— Вроде того, — закончила фразу Эшли. — Твои родители все равно оплачивают тебе лофт в Уильямсбурге. Зачем нам свое жилье, если у родителей есть все, что надо? Хорошая еда, прачечная. И вообще, разве наших зарплат хватит на квартиру на Манхэттене?

Громадные сумки одного размера с легендарной сумкой Chanel 2.55,[29] висящие на плечах у каждой из девушек, теперь обрели смысл. Сама Имоджин, впервые приехав в Нью-Йорк, жила на тридцать пять тысяч долларов в год. Вместе с двумя девушками она снимала в верхнем Ист-Сайде квартиру, которую нашла по объявлению на последней странице журнала «Голоса Гринвич-Виллидж». Квартирка была так мала, что, если кто-то принимал душ, запотевало даже кухонное окно, которое находилось дальше всего от их узенькой ванной.

— Жилье с консьержем мы себе позволить не можем, — вздохнула та, которую звали Перри, — а кому охота таскаться по лестницам?

Все это изумляло Имоджин. Эти девушки казались похожими на испанцев, которых она встречала летом в Мадриде. Те стекались в общественные парки и собирались в переходах подземки для поцелуев и объятий, а порой и чего-то большего, потому что жили с родителями вплоть до создания собственных семей. А еще Имоджин жалела юных коллег. Им никогда не познать радости совместного проживания в малюсенькой квартирке с двумя другими девчонками, когда все в одной лодке и вместе пытаются свести концы с концами при помощи «принглс» и того небольшого количества снеди, которую удается стащить с фуршетов в честь открытия роскошных магазинов. Однажды ее соседка Бриджет вынесла под платьем от Кевина Кляйна целую бутылку «Дом Периньон». Они купили на улице клубнику и расплавили шоколадку на вездесущих желтых зажигалках «Бик», чтобы полить сверху ягоды и запить лакомство золотистой жидкостью с самыми мелкими пузырьками из всех, которые когда-либо касались их язычков. Тогда они не спали до рассвета и говорили о том, какими им хотелось бы стать после того, как они перестанут быть забавными девчонками, которые крадут шампанское и выкуривают по пачке «Мальборо» в день. Во время одной такой посиделки Имоджин впервые призналась, что хочет стать главным редактором модного женского журнала. Никто не смеялся. Все они были одинаково серьезны и амбициозны, пусть большинство их амбиций и превратились в ничто теперь, когда им всем уже по сорок.

Тогда их холодильник был заставлен кремами и косметикой, а кухонные полки ломились от винтажных свитеров. Вдоль стен выстроились стеллажи с одеждой. Все помещение было чуть больше, чем стенной шкаф в однокомнатной квартире с закутком для сна.

Не будь той квартирки и тех честолюбивых замыслов, которые могут родиться только в борьбе, Имоджин никогда не стала бы той, кем она является сейчас.