Десантура - 1942 - [37]
Видел, как молодой пацан с хрустом отламывал гниющие фаланги на руках, удивленно приговаривая — Надо же… Не чувствую! Надо же, а?
Были и те, кто не выдерживал. Некоторые стрелялись, нажав сочащимся красно-белесой сукровицей пальцем на спусковой крючок «Светочки», зажатой в прикладе гнилыми, воняющими сыром ступнями.
Не рассчитали, блин… Не рассчитали… Кто мог знать наперед, что день солнцем будет растаивать снег, а ночь будет долбать тридцатиградусным морозом? Валенки промокали, утопая в демянских болотах, а потом — ночью — заледеневали, стягивая оголодавшие мышцы. И у одного за другим отрезали ноги…
— Говори уже, Михайлов! — рявкнул Тарасов на адъютанта.
— Там это… Кажись, двести четвёртая объявилась…
— Что-о-о? — вскочил Тарасов.
Через сорок минут помороженный, в изорванном маскхалате, красноармеец Комлев стоял, полусогнувшись, в командирском блиндаже. Да одно и название-то — блиндаж. Яма — вырытая в снегу. Сверху деревьями завалили, снегом закидали. А вместо печки — бочка, найденная разведчиками.
— Значится так, товарищи командиры…
— Ты присядь, браток, присядь! — участливо сказал комиссар Мачихин. Тарасов нервно барабанил по самодельному столу. Шишкин же с Гриншпуном молча смотрели на бойца из двести четвертой.
— Мы, значит, как линию фронта перешли, по вашим следам. Все нормально было. Как начали Полометь переходить — так немец и вдарил по нам.
— И?
— И мы вот прорвались с ребятами. Батальон прорвался. Там такое было…
— Сядь боец, сядь!
Рядовой виновато кивнул и присел, протянув руки к печке.
— Они, главно, долбят. Визг, свист, а куда бить не понятно. Темно же было! Со всех сторон, сволочь, бьет и бьет! Мы — кто куда, а он все равно бьет! Я это… Сам не понял, как на другом берегу оказался. Бегу, значит, стреляю на огни, а они отовсюду — лезут и лезут! Я туда штыком, в мягкое, обратно прикладом — хрустнуло чего-то. А они все рано лезут!
— Боец, успокойся! — рявкнул Гриншпун.
— А? Да… Значит прорвались мы с комбатом…
— С подполковником Гринёвым? Вдвоем??
— Ну да! То есть, — нет, конечно! — рядовой попытался встать, но снова стукнулся головой о потолок землянки.
— Сиди!
— Ага… Посчитались мы потом. Батальон только прорвался. И товарищ подполковник Гринёв. А три других батальона вместе со штабом бригады там остались. На другом берегу реки. Вот он нас дозором послал значит, чтобы вы его встретили, обеспечили питание, медикаменты и, главное, оружие.
Командиры переглянулись. А Тарасов прищурился:
— Что, значит, оружие?
— Так только у нас у половины винтовки да автоматы. Остальные побросали все, когда патроны закончились, товарищ подполковник сказал, что у вас прибарахлимся…
— Оооот же тварь, сссука, пшёл вон! — заорал на рядового Тарасов. Того как ветром сдуло из землянки. А потом пнул по столу. Так что карты Шишкина слетели на пол. Начштаба флегматично вздохнул и полез под стол — собирать бумаги.
— Млять, млять, млять! — ударил Тарасов кулаком по печке. Та глухо зазвенела в ответ и пыхнула дымом. Дневальный аж забился в угол. — Ну и хули будем делать отцы-командиры?
— Ефимыч, не кипяти кипяток, а? — сказал всегда рассудительный и спокойный Мачихин.
— Не кипяти? Не кипяти, да? Я эту сволочь лично пристрелю, когда появится! Мы двумя бригадами должны были… А мы тут одни! Продуктов нет! Медикаментов нет! И, самое главное, боеприпасов нет! А тут ещё батальон придурков, млять! Мы прошли, почему Гринёв не смог? Где эта сволочь? Пристрелю!!
Тарасов дернулся было на улицу, но Гриншпун внезапно выставил ногу и Тарасов упал, споткнувшись.
— Ефимыч, успокойся…
А красноармеец Комлев сидел у костерка комендантского взвода и взахлеб рассказывал — как они прорывались через речку со странным названием Полометь:
— Так я ж говорю. Мы выползли на посередку речечки и тут как начало долбать! И кто куда! Все попуталось, бегу куда-то. А там берег крутой такой, сверху стреляют — я ползу. А перед глазами только валенки у Петьки, он ими скребет по снегу. Хераць — Петька на меня падает и кровавым по мне как плеснет. А там по верху фриц, ну я туда гранату со страху — бах! — нету немца, и рука его — шлёп перед носом, я как закричу и себя не помню. Бегу, куда-то бегу. Нна! — прикладом, потом нож в руке, опять нна! Черт его знает, как а вот пробежал, лыжами за деревья цепляюсь, падаю. Лыжи, да… А нам комвзвода сказал, лыжи-то привяжите к поясу на переправе, пешком бежите, а уж потом на лыжи. Вот я через немецкий окоп прыгнул, а лыжи туда падают. И застряли. А я как заору, обернулся и тут немец. Молоденький такой, глаза, главно, голубые. И тоже орет. Он на меня орет, я на него ору. И ракеты такие, синие. Он как мертвец — я, наверно, тоже ему как мертвец кажусь. Орем, орем… А я первый стрельнул. Прям в грудь. А он не падает! Упасть должон, а не падает. И так тихонечко… Мутер, говорит, мутер… Я ещё стрельнул. В башку. Она в разные стороны. А из сердца как штык на меня высунется. Немец падает, а за ним сержант наш орет: «Мать твою мутер, ты ж меня чуть не убил!» А сам весь в кровище немецкой. Только крикнул и тут на него другой немец прыгнул. А ото первый, который сдох уже, мне штыком работать мешает. Я и так и эдак, а он… Убили, в общем, сержанта, а немец второй встал и на меня. Я глаза зажмурил и как ткну вперёд винтовкой. И чую, чую как штык по костям скрежёт. Жутко так стало. Ладно бы мягко. Я ж думал мягко, а тут… Винтовочка рукам моим тот скрежет по кости передала. Как по телеграфу. Ага. Ухами не слышу. А рукой чую. И удивился так он, а потом мне как по каске кто-то как въехал. Я упал мордой в снег. Потом прочухиваюсь — немцев нет, меня тащит кто-то за загривок, как кошку. Я-т винтовку свою потерял, бегу по снегу, бегу. Лыжев тоже нет. Аж по пояс падаю. А где-то опять сознание потерял. Утром уже в себя пришёл. В ямке лежу, значит. Пересчет идёт. И прошло нас из двух тысяч только четыреста человек. Половина ранетые, половина безоружные как я. А я, хоть и контуженный, но здоровый, кровища на мене только чужая была, не моя. Вот мне лыжи с умершего дали, напялили «папашу» с полудиском и вперёд, мол, ищи тарасовцев… А пожрать нет ничего у вас, а то я уже вторые сутки нежрамши…
Полночь, XXIII век. Человечество атаковано враждебной инопланетной расой. Разучившись воевать за три столетия мира, будучи не в состоянии защитить родную планету, земляне призывают на помощь фронтовиков из прошлого, самых умелых, отчаянных и беспощадных бойцов в человеческой истории – офицерский штрафбат Красной Армии, павший смертью храбрых триста лет назад, а теперь воскрешенный, чтобы вновь «искупать вину кровью».С Великой Отечественной – на Звездные войны! Со Второй Мировой – на Первую Галактическую! Из 1944 года – в открытый космос! На взлет идут штрафные батальоны!
Когда человечество в опасности, а отвыкшие от войн, избавившиеся от гена агрессивности земляне XXIII века не в состоянии противостоять инопланетному вторжению – кого звать на помощь? Кто спасет Землю от завоевания, а род людской – от поголовного истребления? Лишь те, кто однажды уже уберег Европу от геноцида и «коричневой чумы». Лучшие бойцы всех времен и народов, закаленные в горниле самой страшной войны в человеческой истории. Русский штрафбат из 1944 года. Смертники, «искупившие вину кровью», павшие в ХХ веке – и воскрешенные 300 лет спустя, чтобы отстоять уже не только Россию, но всю планету.
Первые семь дней после переноса территории бывшего СССР из октября 2010 года в 22 июня 1941 года – глазами разных людей: от безработного и пенсионера, до главы районной администрации и сотрудника прокуратуры. Непохожие герои, диаметрально противоположные убеждения, уникальные судьбы – в фантастических обстоятельствах.
Вышли 17 февраля в сборнике "В окопах времени" издательство Яуза.
На самом деле я не воевал и не служил. Так случилось. Однако война живет в сердце и крови с весны 1996 года, когда я впервые на ней побывал. На Волховском фронте, весной 1942 года. Я не оговорился, я попал на ту войну в качестве похоронной команды. Обычно нас называют поисковиками, однако мы именно похоронная команда. С тех пор я так и остался на той войне. Лезнинский плацдарм, деревня Пёхово, плацдарм Водоса, болото Невий Мох, Мекензиевы горы… 59-ая армия Волховского фронта, 1 МВДБ Северо-Западного фронта, Приморская армия 4-го Украинского фронта.
Можно ли человеку безнаказанно превратить отдельно взятую территорию в могильник для радиационных отходов? Настолько ли податлива, послушна и безропотна природа, которую многие из людей считают неодушевленной материей, лишенной разума и возможности отмщения? Если Земля всё же разумна, то каков будет её праведный гнев, направленный против людей? Как сами люди поведут себя в условиях локального апокалипсиса? Смогут ли они вообще сохранить свой человеческий облик? Удалось ли автору дать исчерпывающие ответы на эти вопросы, судить читателю...
Кто не желает стать избранником судьбы? Кто не хочет быть удостоенным сверхъестественных даров? Кто не мечтает о неуязвимости, успехе у женщин, феноменальной удачливости в игре? Кто не жаждет прослыть не таким как все, избранным, читать чужие мысли и обрести философский камень? Но иронией судьбы все это достается тому, кто не хочет этого, ибо, в отличие от многих, знает, кому и чем за это придется заплатить.
Решив учиться в магической Академии, я пошла против воли отца. Ему не хотелось, чтобы я выходила за пределы нашей территории. В его глазах моя судьба — сидеть дома в четырех стенах, со временем выйдя замуж за того, на кого он укажет, за того, кому он сможет доверить нашу семейную тайну, размер и важность которой очень велики. Но меня такое решение не устроило и я, забрав с собой верного друга, сбежала, впервые в жизни поведя себя таким образом. Что ждет меня на этом пути? Что за таинственные личности появляются на моем пути? И что за судьба уготовлена мне пророчеством?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В застывшем воздухе — дымы пожарищ. Бреду по раскисшей дороге. Здесь до меня прошли мириады ног. И после будут идти — литься нескончаемым потоком… Рядом жадно чавкает грязь. — тоже кто-то идет. И кажется не один. Если так, то мне остается только позавидовать счастливому попутчику. Ибо неизбывное одиночество сжигает мою душу и нет сил противостоять этому пламени.Ненависть повисла над дорогой, обнажая гнилые, побуревшие от крови клыки. Безысходность… Я не могу идти дальше, я обессилел. Но… все-таки иду. Ибо в движении — жизнь.