Десантура - 1942 - [13]
И упал.
— Так…
— Документов, конечно, нет? — подал голос уполномоченный особого отдела.
Обтрепанные, истощавшие, почерневшие от мороза бойцы промолчали, продолжая тихо грызть сухари, которыми поделились сердобольные десантники.
— Остынь, Гриншпун… Не видишь, что ли? Лейтенант, — повернулся подполковник к начкару, — Покормите людей. Выдайте нормальную одежду, табак и… И водки. Только немного.
Через час все семеро стояли перед командирами.
— Значится, товарищ подполковник, в плен я попал…
— Мало меня интересует, где и как ты боец в плен попал, — обрезал его Тарасов. — Меня больше интересует — как и откуда ты бежал. И представься для начала…
— Боец Филимонов, товарищ подполковник. А бежали мы с лесозаготовок. Под Демянском сенобаза есть. На Поповом болоте. Не растет ни черта — мох только. Вот. А на той сенобазе — бункеры, штук шашнадцать…
Мачихин вдруг заметил, что у бойца Филимонова нет половины зубов…
— Окон нет, дверей тоже. Норы, только бетонные. Там нас и держат. Вернее держали, — поправился Филимонов. — Мрут как мухи все. Каждый день — тех, кто на ногах стоит — заставляют боеприпасы немцам таскать. Снарядные ящики али с патронами. Еду не доверяют. Кто упал — сразу стреляют. Кто слабые — те крючьями мертвяков по углам лагеря растаскивают, чтобы не мешались. А нас на аэродром бросили — снег расчищать. Вот оттуда мы и дернули. Четверо суток по сугробам, товарищ подполковник…
— Карту читает кто из вас? — спросил начштаба. — Можете показать, где аэродром?
— Неее… — в один почти голос загудели красноармейцы. — Мы ж не обученные…
— Жаль… Населенные пункты, — какие рядом были?
— Святкино проходили…
— Понятно, — кивнул Тарасов. — Силантьев, забери бойцов. Нам тут поговорить надо.
Караул вывел бывших пленных из блиндажика.
— Ну что, отцы-командиры, делать будем? — начал Тарасов. — Вот вам и первые разведданные.
— Сомнительные, товарищ подполковник… — подал голос особист.
— Без тебя знаю, особый ты, Гриншпун, уполномоченный, что сомнительные. Других пока не имеем и не предвидится, — отмахнулся командир бригады. — Думаю в район Гринёвщины надо разведчиков сгонять. Доставай карту…
ещё полчаса командование бригады размышляло над возможностью операции. Опасно, но эффективно. И эффектно. Накрыть силами бригады аэродром, который питал всю — ВСЮ! — окруженную немецкую группировку, цель очень заманчивая…
Очень!
— А с бойцами — что делать будем? — спросил в конце разговора осторожный, в соответствии с должностью, Гриншпун.
— В штат зачислим. Лишними не будут.
Гриншпун скривил нос:
— Не по порядку…
Тарасов сильно сузил глаза:
— Не по порядку их сейчас в тыл выводить под конвоем. У меня… У нас, — поправился он, лишних людей нет. Комиссар согласен?
Мачихин, из-за своего медвежачьего роста почти лежавший на лапнике, согласно кивнул:
— Но присмотреть за ними надобно, Ефимыч.
— Это само собой, товарищ комиссар. На это у нас капитан Гриншпун есть. Вот он пусть и приглядывает… А давай-ка посмотрим на этот аэродром поближе, а?
Заходящее мартовское солнце слепило глаза, отражаясь от наста. Ефрейтор Петров — снайпер первого взвода — не мог ничего разглядеть — что там делалось на крутом правом — западном — берегу Поломети.
— Твою мать… — грустно шептал он, пытаясь рассмотреть — есть там немцы или нет.
Речка — шириной метров десять всего. Но если немцы там поставили, хотя бы два-три пулемёта — звездец переправе.
Накроют на чистом льду на раз-два. И не спросят, как зовут.
Он пытался разглядывать берег в оптику снайперской «светки» полчаса, не меньше. Но так ничего и не сумев рассмотреть, отполз обратно.
— Ну что? — спросил его младший лейтенант Юрчик.
— Ни черта не видно. Солнце глаза слепит.
— Плохо… С наступлением темноты уже двигаться надо. Юрчик почесал начавшую отрастать щетину.
— Товарищ командир, а разрешите проверить… — подал голос Заборских. — Мы отделением туда дернем по-быстрому и…
— Отставить… С тебя и твоих ребят ночных приключений хватит. Да и приказа не было переходить. Хотя мысль правильная…
— Может мои, товарищ младший лейтенант? — подал голос сердитый на вид сержант Рябушка, командир третьего отделения.
— Давай. Только не сейчас, — остановил дернувшегося уже было «комода» Юрчик. — Обождем ещё час, когда солнце за деревья зайдет.
На удивление его не вызвали к комбату. Оказывается, Иванько был не единственным таким… Пять человек по всей бригаде точно так же легли в снега демянских болот… И выстрела не успели сделать. Жаль. Бессмысленная смерть. Глупая и бессмысленная. Лучше бы пулю фрицевскую словили. А так просто сожрали продукты и сдохли. А рука не поднимется написать их матерям правду. Матери тут не причем. «Пал смертью храбрых». Вот, собственно говоря, и все. Что тут ещё сказать, а? Пал смертью храбрых… Хотя бы и так. Теперь нам надо прожить за себя и за него так, чтобы не стыдно было смотреть в глазам нашим внукам. Интересно, а внукам не будет стыдно нам в глаза смотреть? Да вряд ли… Они будут лучше нас. Не смогут жрать в три горла чужое. Ведь они наши внуки будут. Наши, не чьи-нибудь. Но главное сейчас фрицев изничтожить. А потом и о внуках думать будем…
Полночь, XXIII век. Человечество атаковано враждебной инопланетной расой. Разучившись воевать за три столетия мира, будучи не в состоянии защитить родную планету, земляне призывают на помощь фронтовиков из прошлого, самых умелых, отчаянных и беспощадных бойцов в человеческой истории – офицерский штрафбат Красной Армии, павший смертью храбрых триста лет назад, а теперь воскрешенный, чтобы вновь «искупать вину кровью».С Великой Отечественной – на Звездные войны! Со Второй Мировой – на Первую Галактическую! Из 1944 года – в открытый космос! На взлет идут штрафные батальоны!
Когда человечество в опасности, а отвыкшие от войн, избавившиеся от гена агрессивности земляне XXIII века не в состоянии противостоять инопланетному вторжению – кого звать на помощь? Кто спасет Землю от завоевания, а род людской – от поголовного истребления? Лишь те, кто однажды уже уберег Европу от геноцида и «коричневой чумы». Лучшие бойцы всех времен и народов, закаленные в горниле самой страшной войны в человеческой истории. Русский штрафбат из 1944 года. Смертники, «искупившие вину кровью», павшие в ХХ веке – и воскрешенные 300 лет спустя, чтобы отстоять уже не только Россию, но всю планету.
Первые семь дней после переноса территории бывшего СССР из октября 2010 года в 22 июня 1941 года – глазами разных людей: от безработного и пенсионера, до главы районной администрации и сотрудника прокуратуры. Непохожие герои, диаметрально противоположные убеждения, уникальные судьбы – в фантастических обстоятельствах.
Вышли 17 февраля в сборнике "В окопах времени" издательство Яуза.
На самом деле я не воевал и не служил. Так случилось. Однако война живет в сердце и крови с весны 1996 года, когда я впервые на ней побывал. На Волховском фронте, весной 1942 года. Я не оговорился, я попал на ту войну в качестве похоронной команды. Обычно нас называют поисковиками, однако мы именно похоронная команда. С тех пор я так и остался на той войне. Лезнинский плацдарм, деревня Пёхово, плацдарм Водоса, болото Невий Мох, Мекензиевы горы… 59-ая армия Волховского фронта, 1 МВДБ Северо-Западного фронта, Приморская армия 4-го Украинского фронта.
Формула чудес такова: один слушатель в возрасте до шести лет, один чтец, возраст упустим, с интерсными взглядами на жизнь и чувтсвом юмора, хорошее классическое чтиво в современной интерпретации. Правильные слова — и вот вам чудеса и приключения: брутальные принцы, моложавые короли, вредные феи-крестные, злопамятные мачехи и многие другие личности. Готовьте тыкву, мы собираемся на бал!
Пять правил восхождения на трон Ада:1. Забудьте прошлое.2. Выпейте за настоящее.3. Хотите-не хотите, а вспомните прошлое.4. Выпейте теперь за это. (не забудьте замуж выйти!)5. Уберите оставшихся соперников.
Ещё совсем недавно Виктория могла уверенно назвать своё имя, возраст, пол и, так сказать, местообитание. А ещё она стопроцентно была уверена в своей человечности и, что эльфы, гномы и всяка разна другая нелюдь, прерогатива книг в жанре фэнтези. Тем более, какие то непонятные аниморфы... Одна случайная встреча и она непонятно где, непонятно кто и непонятно зачем. Даже возраст непонятный...
Аннотация. Патологоанатому Регине скучать некогда. То ожившие трупы селянам спать не дают, то дух мертвого младенца на хуторе свирепствует, то убивают скоге — "хозяев леса". Еще и покойники в морге норовят со стола слезть!Хорошо, что Регина умеет с ними справляться. Ведь она — Проводник мертвых, жрица богини смерти Хель. Не потому ли ее сперва пытаются убрать с должности, а когда не выходит — убить?Еще и мужчины головной боли добавляют. Инспектор Эринг норовит привлечь Регину к расследованию, а ледяной дракон Исмир вообще сначала затащит йотун знает куда, бросит, а когда побьют — вылечит, ладно уж!Регине не привыкать, она справится.
В застывшем воздухе — дымы пожарищ. Бреду по раскисшей дороге. Здесь до меня прошли мириады ног. И после будут идти — литься нескончаемым потоком… Рядом жадно чавкает грязь. — тоже кто-то идет. И кажется не один. Если так, то мне остается только позавидовать счастливому попутчику. Ибо неизбывное одиночество сжигает мою душу и нет сил противостоять этому пламени.Ненависть повисла над дорогой, обнажая гнилые, побуревшие от крови клыки. Безысходность… Я не могу идти дальше, я обессилел. Но… все-таки иду. Ибо в движении — жизнь.
Мальчик живет в редкой высотке, коя разваливается ежедневно, вместе со своими странными, капризными и даже дерзкими призраками. Он мастерит механику, чинит приборы в доме и тешится надеждами на лучшее будущее, хотя отказывается переезжать. Вскоре в его город неожиданно приезжает демоническое существо с подлыми планами, на что все его надежды тотчас обращаются на загадочные поиски шальных сущностей.