Дерзкая пленница - [27]

Эдвард восторженно засмеялся.

— Вы мне не верите? — спросила она.

— Да нет, вряд ли ты могла это придумать. Скажи, а как они выживают зимой? — задал он вопрос потруднее.

Эдвина отвечала как человек опытный, как старшая:

— Они выживают только потому, что помогают друг другу. Они слепятся, и получается комок, и так они двигаются, медленно-медленно. Когда тем, кто снаружи, становится холодно, они заползают в серединку комка, а пчелы, что были в глубине, вылезают наружу.

— Эдвина, ведь и у нас должно быть именно так. Мы все выживем, и опять будет все хорошо, если саксы и норманны научатся жить вместе и ладить друг с другом.

Эдвард вынул маленькую костяную расческу. Осторожно протянув руку, он нежно провел ею по белокурым завиткам Эдвины.

— Я хочу, чтобы ты взяла это себе. Мне она, наверное, не понадобится, если меня заставят остричь длинные волосы и обрить бороду.

Эдвина с изумлением держала расческу в ладонях, сложенных лодочкой. Еще никто никогда не делал ей подарков. Оказывается, это так приятно, когда тебе что-то дарят. Она протянула палец и коснулась его вьющихся усов, и тогда рука Эдварда обвилась вокруг нее; он порывисто притянул Эдвину к себе и поцеловал. Его прикосновение околдовало ее. Она упивалась его запахом, а рука юноши искала ее нежные груди, которые искушали его еще в бане. Эдвард знал, что эта девочка позволит ему все что угодно: она была в его власти, но он не хотел навязывать Эдвине свою волю. Отпрянув, он ласково сказал:

— Мне лучше уйти.

В тот вечер Мей то и дело качала головой, пытаясь привыкнуть к виду мужа и дочери. Вбежал Эдгарсон, совершенно ошалевший. Ему ужасно хотелось, чтобы его остригли, но норманны не обращали на мальчишку никакого внимания.

— Я хочу быть похожим на него! — упрямился он.

— На кого? — спросила Мей.

— На него! На своего господина! — кричал Эдгарсон.

— Вчера в Окстеде я обнаружил, что многие крестьяне страдают от кишечной хвори. Мы не хотим, чтобы болезнь распространялась. Я поговорил с вашей матушкой, у нее есть, кажется, воловик, если не ошибаюсь. Вы не съездите со мной в Окстед сегодня, Лили?

— О, я с радостью проедусь верхом! И привезу сюда кое-что из вещей леди Хильды.

Лили побежала наверх, чтобы сменить туфельки на сапожки из мягкой кожи.

Ги оседлал для Лили ее лошадь Зефиру. Вместе с ними в Окстед ехали также Николя и Андре, а Рольф оставался в Годстоуне смотреть за порядком. Лили пришла в восторг от замечательного коня Ги.

— Его зовут Ураган.

— Странно! Ваши лошади носят имена ветров?

— Когда придет срок, может быть, мы их случим?

Лили вспыхнула и ответила строго:

— Он слишком велик — он покалечит Зефиру. Ги развеселился:

— Чепуха!

Солнце сияло, но воздух был холодный, и Лили надела теплый шерстяной плащ.

«Надо подарить ей плащ на меху, — подумал Ги, — скоро зима». Он стал размышлять, каких зверей сможет добыть на охоте, чтобы сделать Лили такой роскошный подарок.

Верховая езда доставляла Лили необычайное удовольствие. Щеки ее разрумянились, волосы свободно развевались на ветру. На земле лежал толстый слой опавших листьев, и копыта лошадей мягко опускались на них, издавая умиротворяющий шелестящий звук. Лили заметила белок и засмеялась. Они сновали там и сям с орехами и желудями в зубах, готовясь к зиме. Внезапно ее лошадь заржала, испуганно вскинув голову. Дикий кабан выскочил из подлеска, и Ги почти в то же мгновение пронзил его коротким копьем, которое прихватил с собой. Лили успокаивала лошадь, а Ги спросил с тревогой:

— Как вы, cherie? Вы не испугались?

— Конечно, нет! — засмеялась Лили. — Разве можно чего-то бояться с таким отважным сопровождающим ?

— Свяжи ему ноги, Андре. На обратном пути мы прихватим его, — сказал Ги. Он понял, что Лили — девушка не робкого десятка и испугать ее трудно. — Может быть, вы хотели бы поохотиться? Я намерен устроить охоту. Не присоединитесь к нам?

— Думаю, что нет, милорд. Мне грустно видеть, как умирают животные, если, конечно, они не угрожают чьей-либо жизни…

Прибыв в Окстед, мужчины пошли раздавать снадобья, а Лили отправилась в дом собрать одежду для леди Хильды и кое-что для Эдварда, если удастся сделать это незаметно. Она кликнула одну из служанок и быстро объяснила ей, что норманны нашли Эдварда и ей пришлось выдать его за своего брата. Женщина обещала потихоньку передать это остальным слугам, и Лили взбежала наверх, к опочивальням. Там она огляделась, размышляя о том, как странно сложилась ее судьба, — она не живет здесь, да и Вулфрика уже нет. При мысли о нем Лили содрогнулась. В доме стояла глухая тишина, все казалось каким-то заброшенным. Она нашла комнату леди Хильды и, подняв крышку сундука, начала рыться в его содержимом. Шум, раздавшийся в одной из соседних комнат, заставил Лили вздрогнуть. Она замерла, напряженно ожидая, не повторится ли он. Затем обвела взглядом пыльную опочивальню, и ее охватило жуткое ощущение, что рядом кто-то есть. Но поскольку опять стало тихо, Лили поспешно собрала то, что сочла самым необходимым, и сложила все это в небольшой дорожный сундучок. Потом тихонько вошла в покой Эдварда, расположенный рядом с тем, где обычно спал Вулф-рик. Там она взяла три бархатные рубашки, богато расшитые по низу золотой нитью. Ей было не по себе: казалось, что чьи-то невидимые глаза следят за ней. Лили уже было поднялась с колен, когда услышала крадущиеся шаги в соседней комнате. Страх сжал ей горло, а сердце беспорядочно забилось. Она почувствовала присутствие какого-то злобного существа, и единственный, кто пришел ей на ум в связи с этим, был Вулфрик. Она задрожала, а когда на порог упала чья-то тень, крик застрял у нее в горле.