Дерзкая красота - [23]

Именно в этот момент Сильви нарочно на бегу столкнулась с ним, держа в руках очередное платье для Мэрилин.

— Ах, извините меня, месье!

Густо покраснев, она взглянула ему прямо в лицо. Ее взгляд при этом был столь красноречив! Похоже, Доминго был сообразительным парнем, так как тотчас же расплылся в ослепительно белозубой улыбке и, слегка шепелявя, произнес:

— Пустяки, мадемуазель…

— Сильви! — поспешила уточнить продавщица.

— Мадемуазель Сильви, — медленно сказал Доминго. — Вам очень идет это имя.

И тут же, словно в нем проснулся интерес к девушке, он, понизив голос, спросил:

— Вы хотели что-то мне сказать?

— Видите ли… — прошептала Сильви, густо покраснев.

— Здесь неудобно беседовать, не так ли? Давайте встретимся завтра в три часа «У Луиджис», на улице Колизе… Вам знакомо это место?

— Я найду… До завтра!

Бегом направляясь к кабинке, откуда доносились грубоватые возгласы Мэрилин, Сильви подумала: забавно… Испанец тоже назначил мне свидание на три часа, как и предприниматель! Похоже, это любимое время свиданий для подобных господ, наверное, они предпочитают заниматься любовью в середине дня. Сильви была уверена, что не позднее чем завтра окажется в постели с Доминго! Любовник, настоящий любовник, не умеет, не может, наконец, не имеет права ждать! Ей снова придется отпрашиваться, якобы к зубному врачу. Лечение зубов — весьма продолжительный процесс, состоящий из нескольких визитов, которые внушают доверие пациенту и одновременно позволяют врачу увеличить гонорар. Это всем хорошо известно.

Выходя из магазина вслед за Мэрилин в благоуханном облаке ее духов, Доминго, в противоположность своей подружке, которая лишь едва взглянула на продавщицу, устремил в сторону девушки полный неги и страсти взгляд, способный лишить покоя самые закаленные сердца. Эти глаза ясно говорили на немом языке любви: «Те quiero!»[3]. Теперь Сильви покраснела уже против своего желания.

Они долго не задержались «У Луиджис», проведя там гораздо меньше времени, чем при встречах Сильви с предпринимателем у «Александра». Десять минут спустя они уже были в номере гостиницы. Выходя из бара, Доминго крепко держал Сильви под руку, как бы давая понять, что теперь она должна его слушаться. Голосом, от которого у нее все трепетало внутри, он негромко сказал:

— Я знаю здесь поблизости одно укромное и очень удобное местечко…

Она же не посмела ни спросить, была ли это его «квартира», ни предложить отправиться к ней. Такому человеку следовало беспрекословно повиноваться. Они молча переступили порог гостиницы на улице Понтье и вошли в кабину лифта в сопровождении горничной, которая не задавала никаких вопросов и на которую Сильви не смела даже взглянуть. Затем они очутились в довольно уютном, несмотря на неопределенный стиль интерьера, номере, где шторы были заранее задернуты, а электрический свет нарочито приглушен. Доминго сунул горничной чаевые, после чего она поспешно вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Доминго запер дверь изнутри, повернулся к Сильви, смерил ее взглядом с высоты своего роста и, уставившись на девушку в упор, произнес после нескольких секунд молчания, уже почти не шепелявя и с некоторым металлом в голосе:

— Итак, ты хотела меня видеть?

— Да, — ответила она вполголоса, всем видом выдавая смущение.

— А зачем? — грубо спросил он.

— Ты мне нравишься… — негромко произнесла Сильви.

— Ты считаешь, этого достаточно? — нагло ухмыльнулся он.

— Для меня да, — сделав над собой усилие, ответила Сильви.

— У тебя, похоже, нет дружка? — предположил Доминго, садясь на кровать.

— У меня есть один друг, но мы не любовники, — сказала она.

— А ты хотела бы заняться любовью? — спросил он, откидываясь на подушку.

— Да, — призналась Сильви.

— И именно со мной?

Она решила казаться скромной и сказала прямо противоположное тому, что думала:

— В любви выбирает не женщина, а мужчина…

Он с любопытством посмотрел на нее, потом заметил:

— Ты смешная девчонка. Тебя не назовешь хорошенькой, но в тебе есть что-то неповторимое.

— Что именно? — поинтересовалась Сильви.

— То, что ты некрасива… Ты настолько некрасива, что можешь даже нравиться! — нагло ухмыляясь, заявил он.

— Если бы ты знал, Доминго, как ты меня обрадовал! Я хочу поцеловать тебя, — сказала Сильви, подходя к кровати.

— Так чего же ты ждешь?

Она неловко, как школьница, прижалась губами к его губам. Он же ответил ей долгим, умелым поцелуем и крепким объятием, которое застало ее несколько врасплох. Разжав наконец руки, он произнес все с той же белозубой улыбкой на лице:

— Тебе надо кое-чему поучиться, малышка… У меня есть предчувствие, что в любви тебе предстоит сделать немало открытий.

— Уверена, ты сможешь стать для меня хорошим учителем, — с надеждой сказала она.

— Во всяком случае, можно попытаться…

«Попытка» длилась очень долго. Лежа, обессиленная, в постели рядом с Доминго, Сильви пробормотала:

— Ты великолепен…

— А ты — очень способная ученица, но тебе не хватает практики. Мои предшественники немногому тебя обучили, — похлопав девушку по плечу, сказал он.

— Их было не так уж много, — заметила Сильви.

— Во всяком случае, это были жалкие типы! — безапелляционно отрезал он.