Держитесь, девушки! (сборник) - [31]

– Нет, ребята, ни в коем случае! Я не могу отпустить вас одних. Сейчас мы с Викой развезем всех по домам…

– Я устала, – чуть слышно отозвалась Вика.

От перенесенного напряжения она еле держалась на ногах. Тогда Коля решил везти всю компанию к себе в общежитие: пусть немного отдохнут, а он тем временем попросит бывшего однокурсника, работающего теперь шофером, сделать незапланированный вечерний рейс. Конечно, бензин потратят, но если объяснить потом все надлежащим образом, начальство, скорее всего, поймет. В крайнем случае, Коля покроет затраты из своих накоплений, на бензин-то у него хватит… Вику они оставят в общежитии, он договорится о месте на одну ночь. А завтра пойдет к коменданту, к ректору, декану, – куда угодно, лишь бы устроить ее здесь постоянно, как нового работника и свою будущую жену. С Божьей помощью него все получится. Чародея прогнали, а уж остальное как-нибудь…

Конец этого вечера выдался замечательным, Настя о таком даже мечтать не могла! После того, как машина лысого старика развернулась и исчезла, не причинив никому вреда, они поехали в общежитие к Николаю Дмитриевичу. Он сразу пошел о чем-то договариваться, а они все сидели в вестибюле на специальных диванчиках, и тетенька в платочке принесла им чай с сушками.

Потом эта тетенька увела с собой Вику, а вернувшийся Николай Дмитриевич сказал ребятам, что их развезут по домам на большой машине под названием грузовая «газель». Все это было так удивительно, так не похоже на всегдашние Настины вечера вдвоем с бабкой! (Мама теперь приходила поздно.) Последнее время Настя столько грустила, что теперь ей неудержимо хотелось чему-нибудь обрадоваться, иначе скоро она опять упадет в обморок. И вот судьба посылает ей такое необычное приключение! Настя решила использовать выпавший шанс – пусть этот вечер станет для нее передышкой в постоянных мыслях о бабкином колдовстве.

Серая в крапинках дорога стелилась под колеса «газели» и скатывалась в валик, как огромное полотно на маминой ткацкой фабрике. Насколько же Настя соскучилась по маме! А та, будто назло, задерживалась последнее время на работе, потом допоздна стирала, убирала квартиру, готовила, чтобы во время ее командировки Настя с бабкой не утонули в домашних делах. С ней теперь некогда было поговорить… Но вот сегодня Настя не ляжет спать, пока не просунет голову маме под мышку и не посидит так немножко! А может быть, выйдет разговор, и все страшные Настины огорчения окажутся на поверку выдумкой, шелухой от семечек. Ведь спасала же мама маленькую Настю от всяких страхов, подступающих в темноте! Пусть и сейчас так будет!..

– Здесь, что ли? – спросил шофер. И вот уже «газель» останавливается возле их едва возвышающихся над землей окошек.

Но дома Настю ждало грустное известие. Оказывается, мамину командировку ускорили, и она срочно уехала два часа назад. Бабка ткнула пальцем в крышку стола, где, придавленный пустой миской, лежал сложенный вчетверо листок – письмо от мамы.

«Настюша, моя хорошая! – чуть не плача, читала Настя. – Я поехала, потому что ты меня отпустила. Не скучай без меня, не спорь с бабкой и, главное, береги себя. Ты моя главная радость и отрада. В холодильнике…» Дальше мама писала, что им кушать, где взять чистые простыни и где, на всякий случай, лежат запасные деньги. А в конце стояла приписка: «Приеду через несколько дней».

Складывая листок, чтобы убрать его себе под подушку, куда она с детства прятала все самое дорогое, Настя вдруг увидела на полу большую черную крысу. Это уж ни в какие ворота не лезло – сидит себе и усом не поведет, несмотря на то, что рядом находится человек! Правда, крысы у них дома водились, но в комнату обычно не забегали, шмыгали в кухне. А такой наглой Настя не видела еще никогда: казалось, отвратительная тварь считает себя вправе вот так появляться посреди комнаты, да еще словно усмехается.

Настя стала оглядываться, ища, чем бы запустить в незваную гостью. Но тут сзади зашелестели шаги, и вошла бабка. Со старухой что-то случилось: трясущейся от страха рукой она указывала на крысу, беззвучно шевеля губами. Странно, ведь бабка всегда за милую душу гоняла крыс, и сама же научила когда-то Настю их не бояться.

– Что с тобой, бабуль?

– Ты видишь… видишь… – еле выговорила старуха никак не сходящимися, прыгающими губами.

– Вижу, ну и что? Чего ты так испугалась?

– Если она вот так вышла, значит, пора… пришло время! – бормотала бабка.

– Кто она? Какое время пришло?

– Скоро узнаешь…

Ульяна смотрела на внучку странным взглядом: одновременно ласковым и тоскливым, виноватым и как будто оценивающим, все вместе. В то же время она продолжала бормотать:

– Значит, без Нинки… ну да не мне решать… как положено… Кончилось твое детство, Наська! – неожиданно заключила она, подняв глаза на растерянно стоящую посреди комнаты внучку.

И вдруг в Настино сердце хлынула волна острой жалости; она кинулась к бабушке, стала ее целовать, гладить ее лицо, вдыхать родной запах старческого тела под заношенным байковым халатом, шептать какие-то ласковые слова… И бабка тоже шептала, целуя ее и плача, но из всего ее шепота можно было разобрать только одно слово: «Прости»…