Держитесь, девушки! (сборник) - [30]

– Не трогайте ее!..

– По-моему, это вы ее трогаете, – сказал старик негромко, но как-то так, что всем стало страшно, даже мурашки по спине побежали. – Если вы ее сейчас же не отпустите, придется потом пожалеть…

Николай Дмитриевич не ответил, но у него задвигались губы: наверное, он шептал что-то про себя. Молился, наверное.

– Садись в машину, Вика, – угрожающе повторил старик.

Но вместо этого девушка опять повернулась к Кристине:

– А как твоя бабушка его повязывала: вперед концами или назад?

– И так и так. Я тоже по-разному повязываю…

– А мне – концами вперед. Я их поднимала тогда к лицу и игралась с ними: мне казалось, это зайкины ушки…

– Ну хватит!.. – злобным голосом оборвал старик.

Кажется, он собрался выдернуть руку девушки у Николая Дмитриевича и силой запихнуть девушку в машину. Тогда все они – Арсений, и Юля и Настей, и Кристина – тоже подошли совсем близко, чтобы в случае чего уцепиться за Вику и кричать. Егор остался на месте, но шевелил губами, как и Николай Дмитриевич.

Захар не знал, что ему делать. Произошло непредвиденное: одна из малолеток своей крапчатой утиркой подняла в его морской свинке память, оберегающую от чужого воздействия. Как там у Достоевского: довольно одного доброго воспоминания, вынесенного из детства, – и на всю жизнь спасен человек… Вот девчонка и спаслась, по крайней мере на сегодняшний вечер. Но вернется ли она потом домой? Если дать им сейчас уйти, возможно, этот молокосос больше не отпустит Вику, так что рыбка сорвется с крючка. Видно, что он настроен решительно: и молитву бормочет, и кулаки готов в ход пустить. Но главную опасность представляли эти пятеро недоносков, которых он притащил с собой. Само их присутствие создавало нежелательное для Захара биополе, в котором плавали все эти платочки, бабушки, «когда я была маленькой…» Они пробивали бреши в той виртуальной крепости, которой Захар окружил Викино подсознание. Пусть небольшие, но эти бреши были опасны: через них втекал свежий воздух, эдакий внутренний кислород, способный вернуть девчонку в нормальное состояние. А рядом, не забывайте, вертится молокосос, готовый тут же поддержать ее на этом пути… Да, ситуация складывалась не из лучших.

Правда, Захар предусмотрел еще один вариант, как раз на случай, если не выгорит виртуальное воздействие. Простой, в духе девяностых годов: понарошку отступиться от Вики и нанять возле пивной, находившейся неподалеку, парочку хулиганов с крепкими мускулами. Пусть бы заломили молокососу руки, отняли у него девчонку, а самому дали на дорогу хорошего пинка. Приятно было бы, уезжая с Викой, посмотреть сквозь ветровое стекло, как он плетется ни с чем восвояси, да еще побитый. Ради этого Захар, всегда любивший копейку, готов был заплатить представителям грубой силы…

Но присутствие детей и этот план ставило под угрозу. Хулиганы не станут связываться при малолетках, которые, конечно, сразу заверещат в пять глоток. Так и до полиции недалеко: ведь улица не пустыня и время еще не позднее.

«Время!» – еще раз вспомнил Захар. Вот что остается его союзником – время. Оно работает на него: ведь всех этих детей наверняка ждут дома. Еще не ночь, но уже, можно сказать, поздний вечер; надо напомнить мелкоте, что время детских игр подошло к концу…

– Не пора ли нашим юным друзьям домой? Наверное, родители беспокоятся…

Ага! Они вздрогнули: каждый, видимо, вспомнил, что опоздание может обернуться для него разного рода неприятностями: отругают, а то и ремня дадут. И правильно: не шастай по улицам в неположенное время, не ввязывайся не в чужие дела! Самому учителю пришлось вздрогнуть – ведь это он ответственное лицо, с него спрос, если что случится. А может, молокосос подумал и о том, имеет ли он право задерживать детей ради своего личного интереса? Он ведь из тех, кто везде сует понятие совести; так вот пусть спросит свою совесть…

Коле действительно стало не по себе: если сам он забыл про время, это не должно сказываться на его учениках. Их ведь и вправду ждут родители. Как ни противно было повторять слова чародея, он задал детям тот же самый вопрос:

– Не пора ли вам домой?

– Нет, – раньше всех ответила Юля. – Мы пойдем, когда вы пойдете.

Признаться, от Юли он ожидал таких слов в последнюю очередь: девочка отличалась пунктуальностью, которую ценила в себе и в других. Но она твердо сказала «нет», и остальные ее поддержали.

– А чего мы тут стоим? – спросил вдруг Арсений. – Давайте все проводим Николая Дмитриевича и его девушку…

– Давайте проводим! – подхватили остальные.

Высокий старик пробормотал что-то сквозь зубы, потом сел в машину и так хрястнул дверцей, что она чуть не отвалилась. Заурчал мотор, взвизгнули резко соприкоснувшиеся с асфальтом шины. Все невольно повернули голову вслед удалявшейся в клубке выхлопного газа «девятке», провожая ее глазами. Когда она исчезла из поля зрения, всем стало весело: Арсений с Колей обменялись победоносными мужскими взглядами, девчонки захлопали в ладоши, и даже Вика неуверенно улыбнулась. Только Егор продолжал смотреть в потемневшую даль, с сомнением покачивая своей лопоухой головой.

– Теперь мы пойдем, – сказала Юля.