Держи меня крепко - [4]

– Спасибо, Гейб. Увидимся.

– Пока, Лайон.

Обойдя девушку, он направился к двери. Энди поверить не могла, что ее так бесцеремонно отшили.

– Мистер Рэтлиф, – бросилась она за ним.

Лайон остановился и медленно обернулся. Энди показалось, что в нее метнулись сотни маленьких шпаг.

– Я не люблю женщин, которых в народе называют «бой-баба», миссис Мэлоун. А вы производите на меня именно такое впечатление. Я никому не позволю брать интервью у моего отца, особенно вам. Почему бы вам не упаковать свои новые шмотки и не убраться восвояси в Нашвилл?

* * *

В маленькой душной комнате гостиницы Энди швырнула сумочку на кровать и рухнула в кресло. Обхватив ладонями лоб, она начала массировать виски большими пальцами. Энди не знала, что было причиной дикой головной боли – жара ли, засушливый климат или Лайон Рэтлиф. Он. Несомненно, это из-за него.

Отдохнув несколько минут, Энди встала, стащила ботинки и пинком отправила их в угол.

– Спасибо за то, что ничего не вышло.

Пройдя в ванную, она проглотила две таблетки аспирина, запила их теплой водой из крана с надписью «холодная».

– Почему ты не врезала по его самодовольной физиономии? – спросила она свое отражение в зеркале. – Почему ты стояла, как большое чучело, и молча сносила оскорбления? – Она сняла заколку с волос и тряхнула головой. Боль стала еще сильнее. – Потому что ты хочешь получить это интервью. Вот почему.

Энди с ужасом подумала о том, что нужно звонить Лесу. Что она ему скажет? Он не любил разочарований, мягко говоря. Набирая междугородный номер, она прокручивала в голове все варианты разговора. Оператор на коммутаторе соединила ее с кабинетом Леса, и она услышала его ворчливый голос:

– Да?

– Привет, это я.

– Ну-ну, а я-то уж начал думать, что тебя взяли в заложники погонщики скота или что-то в этом роде. Очень мило с твоей стороны, что нашла время позвонить.

Сарказм. Сегодня он настроен саркастически. Энди восприняла это со смирением, как, впрочем, и любое из настроений Леса.

– Мне очень жаль, Лес, но мне нечего было тебе сообщить, поэтому я не звонила. Помнишь, в прошлом месяце ты делал нам внушение, чтобы мы не звонили без дела по междугородной связи?

– Но, Энди, детка, к тебе это не относится, – сказал он чуть сердечнее. – Как обстоят дела в стране коров?

Потирая лоб, она ответила:

– Не слишком хорошо. В первые несколько дней мне не удалось ничего сделать. Единственное, что я выяснила точно, – вокруг дома собираются делать новые посадки. Вот так. Да, еще узнала, где иногда ест Лайон Рэтлиф-сын, когда приезжает в город. Сегодня имела удовольствие познакомиться с этим джентльменом.

Она уставилась на ноги в нейлоновых чулках и пошевелила пальцами. Странно, но сейчас ей вспоминались не высокомерие и злость, с которыми он говорил с ней, перед тем как выйти из бара, а то, как он смотрел на нее, когда впервые встретились их глаза. Так она чувствовала себя в присутствии мужчины с тех пор… Нет, она никогда не испытывала таких чувств.

– Ну и… – нетерпеливо подгонял Лес.

– О!.. Ах, это будет очень трудно, Лес. Он упрям как осел. С ним невозможно говорить. Упрямый, грубый, ведет себя просто оскорбительно.

– Похоже, он замечательный парень, – рассмеялся Лес.

– Он вел себя возмутительно. – Она поигрывала ниткой от бахромы полосатого покрывала. – Лес, я не уверена, что мы делаем все правильно. Может, не стоит форсировать события? Что, если старый генерал действительно слишком слаб, чтобы давать интервью? Вполне возможно, он не в состоянии выдержать съемки целой серии интервью. А вдруг он даже не в силах говорить? Может быть, мне все бросить и вернуться домой?

– Энди, малышка, да что там такое с тобой происходит? Или от техасского солнца у тебя расплавились мозги?

Вот теперь она словно воочию видела Леса. Он снимает свои длинные ноги со стола, придвигается к нему вплотную, ставит локти на крышку и принимает «честную» позу. Очки в роговой оправе либо у него на лбу, поблескивают в рыжих волосах, либо он их снял, и они лежат на столе среди переполненных пепельниц, конфетных оберток и старых сценариев. Если бы она находилась сейчас там, а не за тысячи миль, то стала бы жертвой пугающе холодных голубых глаз. Даже разговаривая по телефону, Энди чувствовала, как впивается в нее этот взгляд.

– Ты ведь не позволишь какому-то зловредному самцу стать у тебя поперек пути, правда? Малышка, ты сталкивалась с типами и похуже. Гораздо хуже. Помнишь тех болванов, что стояли в пикете? Они грозились избить нашего фотографа дубинками, а ты всего через десять минут могла кормить их с рук. Конечно, они все хотели попробовать твоего тела. Но ведь так происходит с любым, кто…

– Лес, – устало сказала она. – Умоляю тебя.

– Умоляешь меня о чем? Мне бы хотелось услышать, как ты скажешь: «Лес, умоляю тебя». Правда-правда, в любое время дня и ночи.

Она, Лес Траппер и Роберт Мэлоун начинали свою карьеру вместе на маленькой телестудии. Лес делал выпуски новостей, Роберт был репортером. Энди составляла вечерний обзор новостей вместе с неким близоруким олухом, работавшим на телестудии со дня ее основания: руководство никак не осмеливалось его уволить.