Дерзай, дщерь! - [52]

В советское время секса у нас не было, поэтому теперь ему придается непомерно много значения: журналы, фильмы и телевидение проявляют большую озабоченность об этом предмете: люди думают, что обогатившись новыми познаниями в интимной области, они откроют в любовных отношениях доселе неизвестные сладостные сюрпризы. Но ожидания не оправдываются: эгоизм он и в постели эгоизм. Христианство не отвергает плотского, физиологического, однако люди не мотыльки, и нижнее должно находиться в послушании у высшего, тело обязано подчиняться если не уму и воле, то совести и состраданию. Истинная любовь начинается именно когда страсть остыла, тогда и удается рассмотреть в супруге нечто совершенно новое, интересное, удивительное и положить начало браку, основанному не на удовольствии, а на взаимном доверии, самопожертвовании, искренности и терпении.

Вообще говоря, сам по себе брак – поразительное чудо; в традиционном мужском восприятии женщина странное безбашенное существо, лишенное логики и порядка, сфинкс, а женская осторожность видит в мужчине нечто грубое, опасное, мало приспособленное к нормальной жизни. Несовместимость усугубляется различиями в происхождении, образовании, привычках, пристрастиях – и вот все это должно срастись в плоть едину, и произвести на свет детей, которые тоже оказываются совсем иными, не такими как мы ожидали, не слушаются наших мудрых советов и топают по собственной дорожке, совершая собственные ошибки. Так устроил Господь, чтобы нас спасти. Каждому предстоит подвиг преодоления своей самости [183]; личность возрастает только в тесном общении с ближним, в семье, обычной или монашеской.

Женился О., паренек серьезный, основательный, работящий; венчались, разорили родителей богатой свадьбой. Он старался изо всех сил, нашел высокооплачиваемое, но хлопотное место, выкладываться приходилось, не считаясь со временем, а придя домой, жены не видел, она, тяготясь ожиданием, уходила к маме, к подружкам, на дискотеку; расстались, не прожив в браке и полугода.

Беда, что один человек не способен понять трудностей другого, если не пережил подобное сам. Вторая беда, что каждый считает свои мнения единственно верными и безупречными. Но если щедро делиться интересами, раздумьями, сомнениями, впечатлениями, тогда внутренний мир обоих расширяется, удваивается, жизнь становится общей. Брак это нескончаемая исповедь, сказал один мыслитель. Непостижимо, в чем выражается общение верующей жены с неверующим мужем: «суп остыл»; «на улице дождь»; «вынеси мусор»? о чем они говорят, если не затрагивают самого главного? Что за любовь, если отношения не касаются жизненной сути?

Выстраивание отношений в семье настоящее творческое дело; такие восхитительные чувства как влюбленность долго не живут и для семейного союза непригодны; яркое пламя вскоре превращается в чадящие угольки, и оказывается, что вышла за чужого, куда деваться? Искать нового, ради возврата прежней завлекательной остроты? Но по-христиански из монашества и брака обратного хода нет; при живом муже никак не возможно предпочесть другого, вернуться к маме или устроиться в монастырь: все будет неправильно, не по-божески, эгоистично, и душевного удовлетворения дать не может. Недаром даже апостолы, услышав из уст Учителя строгий запрет разводиться, заключили, что тогда уж лучше не жениться – оценили высоту ответственности.

Разве повальные разводы, участившиеся с учреждением женской самостоятельности, не от эгоизма и глупых женских фантазий? «Подлинно, жена благочестивая и разумная скорее всего может образовать мужа и настроить его душу по своему желанию… поэтому убеждаю вас, жены: считайте это обязанностью и не словами только, но и делами наставляйте своего супруга» [184]. Одна матушка, жена священника, жалобы на мужей останавливает сразу: «А ты что сделала, чтоб он лучше стал? Ты же за него будешь Богу отвечать!».

«Он зарплату не всю отдает, – брюзжит Л., – а я ему ужин не готовлю»; следует рассказ о ежедневных изнурительных разборках, авансах, подсчетах. «Слушай, ты его любишь?» – «Ну да». «Так при чем тут деньги!». «Понимаешь, он зарплату не всю отдает…». Претензии, придирки, борьба за власть, мелкие, но постоянные свары заканчиваются катастрофой, гибелью семьи. Куда девалось бескорыстное благородство, издавна отличавшее русских женщин? Декабристки последовали за мужьями в Сибирь, отринув титул, комфорт, светское положение, некоторые, как мы знаем, даже не ради любви к мужу, но из безусловной верности христианскому супружескому долгу.

А вспомнить подруг великих творцов; о них мало что известно, кого они интересуют; однако с уверенностью можно констатировать, что большинство их сознательно принесли себя в жертву; «бывают жены типа «верного», особенного, самоотверженные «служительницы гения», видящие только его, любящие до конца, прощающие, даже впредь простившие – всё», рассуждала Зинаида Гиппиус на примере спутницы поэта В.Я. Брюсова. Однажды жена Горького спросила Веру Николаевну Бунину: «Сколько лет вы служите Ивану Алексеевичу?».

Супруга одного классика советской литературы, смеясь, рассказывала, как, закончив уборку на даче, она ходила с веником за мужем, который поднимался по лестнице на второй этаж, стругая на ходу палку, и подметала за ним, подметала… Он говорил о своей безумной любви, грозился убить любого, кто ее обидит, но всегда забывал день ее рождения. Прославлены недостижимо идеальные Беатриче, Лаура, «смуглая леди сонетов», «гений чистой красоты», а жен никто не знает, их не записывают в соавторы и редко воспевают, но, возможно, число гениев поубавилось бы, не дай им Господь в подпорки отважных, смиренных, терпеливых женщин.