Дерзай, дщерь! - [18]
Так и мы; с ходу усваиваем христианские термины: «искушение», «брань», «помыслы», но слова к Богу не приближают; на самом деле Ему нет места в толчее культурных ценностей, которыми мы напичканы до отказа. При просеивании их сквозь тонкое сито евангельских заповедей возникает справедливое опасение: останется ли после хоть что-нибудь? И правда, отложив романы, отключив компьютер и телевизор, жалуемся на пустоту, маразм и отупение. Что ж! Самым плодотворным будет зафиксировать открытие: вот она, бедная моя душа: слепая, глухая, бессловесная дурында; зато подлинная, натуральная, без фальшивых цветастых наполнителей.
Евангелие начинается с призыва к покаянию: нет другого средства для исцеления души. С греческого «покаяние», метанойя, переводится как перемена мыслей; первая часть слова, «мета», означает «над», а «нойя» от «нус», по-гречески «ум» – получается «возвышение ума», вернее, хочется сказать, «обретение ума»; несомненно Евангелие обозначает этим словом радикальное изменение всего мировосприятия, а вслед за тем всего человека, когда он обращается к Богу, желая восстановить связь с источником милосердия и благодати. Легко ли изменить свой ум, можно судить по опыту тех, кто лечился от алкоголизма или наркомании: главная проблема, оказывается, не столько в физиологической зависимости, сколько в стереотипе мышления, в той схеме, которая впечатана в мозг и программирует наши цели, желания и поступки.
С покаяния начинается истинная жизнь. Что такое покаяние? Известно, человек всегда руководствуется какими-то нравственными критериями; порой он испытывает угрызения совести, муки стыда, склонность к самобичеванию, но при всем том не считает себя плохим, потому что сравнивает себя с соседями, сослуживцами, родственниками; глядя на себя их глазами, он успокаивается и кажется себе не хуже, а то и лучше многих. Покаяние диктует оценить себя с позиций Евангелия, стать перед очами Христа. Вот тогда открывается внутри глухая бездна, кладезь пороков, вместилище зла; просто окружающие не видят и не знают сути, как ее видит и знает Господь.
Первый шаг к исцелению от любого недуга – осознание болезни и желание избавиться от нее. Пока пациент верит, что с ним все нормально, а в его жизненных затруднениях и несчастьях виноваты другие, даже всесильный Бог не может его изменить, уважая личную свободу. Вот почему лечение начинается с исповеди; дело в том, что утаивание неблаговидных поступков, а также враждебных и грязных мыслей угнетающе действует не только на сознание, но отравляет и тело, вызывая болезни. Не зря столько развелось психоаналитиков: даже обычная беседа, даже с попутчиком в поезде, помогает, если человек откровенен, поскольку проливается свет на темные закоулки души, заросшие смердящей ядовитой грязью. В исповеди же кающемуся грешнику помогает Сам Бог, Которому почему-то нужно, чтоб мы переродились, изменились, стали близкими Ему; Он прощает грехи и дает силы всё начать заново.
Для Него совершенно не важно, какому именно священнику приносится исповедь, не стоит искать для этой цели маститых старцев, добрых батюшек, духовных отцов, непременно проявляющих понимание, симпатию и нежную заботу. И не нужно требовать немедленного ответа на все вопросы: что делать, как жить, сколько есть, где отдыхать летом и за кого выходить замуж; универсальных рецептов нет и не может быть, потому что у Бога каждый человек уникален; не слышно, чтоб на Небо восходили стройные ряды послушных и правильных Его рабов.
Многие отождествляют покаяние с исповедью и ожидают немедленных результатов: я перечислила все свои грехи, почему же они меня не оставляют? Другие путают покаяние с раскаянием: осуждают свое неправильное поведение, бурно сожалеют о прошлом, приговаривая: «нас не учили», «мы не знали», и тоже остаются без плода, потому что врачевание души невозможно, пока вина за ее язвы возлагается на родителей, школу, власти, правительство, соседей, на всех кроме себя.
Вспомним героиню «Унесенных ветром», знаменитого романа Маргарет Митчелл, который все мы, некоторые тайком от самих себя, прочитали, романа, бичующего женские пороки столь же безжалостно, сколь и безошибочно: рука автора, ведь женская, не знает пощады. Скарлетт, воспитанная матерью-христианкой в правильных понятиях долга, кротости и жертвенной доброты, признает эти высокие идеалы, но оставляет их «на старость», желая прежде насладиться всеми прелестями жизни; постепенно слепой эгоизм и необузданное тщеславие все более порабощают ее живую, щедро одаренную горячую душу, уделом которой становится ранняя усталость, нравственное опустошение и боль одиночества, заглушаемая алкоголем.
«Я подумаю об этом завтра» – неплохая порой формула, может удержать от крайностей отчаяния, но ведь и завтра ничто само собой не исправится, ибо наказание наше растет из нашего же сердца; и честная писательница ставит точку, не видя способов умиротворить героиню в хэппи-энде. А честная читательница, вздохнув над горькой судьбой обаятельной, несмотря ни на что, американки, примерит на себя ее страсти, извлечет уроки женской логики и порадуется, что в Православии есть покаяние.
