Деревянные космолеты - [16]

– До меня бы сюда наведались соседи, – вымолвил он вслух, чтобы поставить заслон косяку вопросов. – И не посмотрели бы, что ферма на отшибе. Явились бы как миленькие за инвентарем и унесли все подчистую. Фермеры – народ бережливый.

Успокоенный этим простым доводом, он подошел к одноэтажному дому, снял щеколду с зеленой входной двери и распахнул ее. Внутри царил полумрак, и глазам, привыкшим к яркому солнечному свету, понадобилось несколько секунд, чтобы разглядеть невиданного зверя, который подстерегал его за порогом.

Захлебываясь криком, Бартан отпрянул и споткнулся. Жуткая картина заполнила его сознание… Высокая – со взрослого человека – прямая и темная пирамида туловища медленно колыхалась, мешковатая физиономия с ранами на месте глаз расплывалась… Единственная конечность – скользкое щупальце – неторопливо тянулась вперед…

Бартан шлепнулся в пыль на спину и локти, кувыркнулся назад. Еще бы мгновение, и он, вскочив на ноги, ринулся бы сломя голову прочь от дома, но тут картина перед его глазами заколебалась и изменилась. Вместо кошмарного чудовища он увидел бесформенный ворох изношенной одежды на стенном крюке: темная накидка, рваный жакет, шляпа и грязный передник с одной лямкой – она взметнулась на сквозняке, когда Бартан распахнул дверь.

Он медленно встал и стряхнул пыль, неотрывно глядя в темный прямоугольник входа. В прихожей виднелось старое тряпье – виновник наваждения, – и Бартану стало стыдно; тем не менее входить в дом как-то не тянуло.

«А почему я раньше хотел войти? – поинтересовался он у себя. – Это же чужая собственность, с какой стати я должен…»

Бартан повернулся и сделал шаг к лодке, но тут его остановила новая мысль. Он убегает, вот что он делает. Драпает, потому что боится до полусмерти. А коли так, он не мужчина. Стало быть, Тринчил прав.

Бормоча под нос проклятия, Бартан повернулся на каблуках и твердым шагом вошел в дом.

Быстрый осмотр заплесневелых комнат убедил, что наихудшие из его опасений – беспочвенны. Людей на ферме не осталось, мебель в основном была вывезена. Но он нашел еще одно подтверждение тому, что жильцы съезжали в превеликой спешке. В двух комнатах лежали забытые циновки, а в кухне, в нише над каменным очагом, стоял керамический горшок, полный соли. В нормальных обстоятельствах фермеры таким добром не разбрасываются. Бартан не мог отделаться от подозрения, что в недалеком прошлом на этой уединенной ферме разыгралась какая-то страшная драма.

Приободренный соображением, что больше нет причин задерживаться в этой тяжкой атмосфере, он вернулся в прихожую, проскочил мимо покачивающейся на сквозняке одежды и двинулся прямиком к воздушной шлюпке. За это время газ в оболочке успел остыть, корабль опустился и легко касался полозьями земли. Бартан отвязал швартов, расположился в гондоле и поднял шлюпку в воздух. Полдень миновал совсем недавно, и после недолгих раздумий он решил лететь дальше на запад, над линией дороги, слабо прочерченной в пышной зелени ландшафта. Когда-то в незапамятные времена по равнине прошелся ледник, основательно покрыв ее маленькими, горбатыми, овальными холмиками. Лежали они так аккуратно, что напоминали гигантские яйца в корзине. «Вот и название для этой плодородной долины, – подумал Бартан. – Корзина Яиц». Вскоре он увидел еще одну ферму, приютившуюся на склоне овального холма. Он сделал вираж и направился к ней и на этот раз – поскольку был настороже – сразу понял, что и это жилье безлюдно. Чтобы убедиться в этом, он описал над фермой круг на небольшой высоте, однако не заметил ни инструментов, ни иного пригодного скарба. Ферма выглядела разграбленной подчистую. Значит, съезжали отсюда не так поспешно, собирались основательно. Но все-таки – почему?

Теряясь в догадках, Бартан вел корабль дальше, теперь уже зигзагами, что серьезно замедляло продвижение к западу. За час он обнаружил еще восемь ферм, все – на отменных, просто идеальных угодьях, и на всех – ни души. Наделы были слишком велики для одиноких семей; видимо, люди, застолбившие их, думали о процветании своего потомства. Со временем народу на Верхнем Мире поприбавится, и тогда пионеры смогут выгодно продать земельные излишки. С таким богатством нелегко расставаться, но что-то же вынудило твердолобых крестьян собрать пожитки и сняться с насиженного места?

Вдалеке показалось слабое мерцание. Присмотревшись, Бартан различил внушительной ширины реку и подумал: «Долечу до нее, и хватит на сегодня». Над северным концом одной из петель лениво покачивался столб дыма – первый признак человеческого присутствия, замеченный им за десять с лишним дней пути. Он еще больше заинтриговал и обнадежил Бартана – наверно, там можно кое-что разузнать об этих пустующих землях. Он изменил курс, и шлюпка полетела с предельной скоростью, которую допускал ветхий бодрюш. Вскоре Бартан понял: впереди – не очередная ферма, а целый городок.

Возле него в реку впадал приток, отчего она напоминала двузубую вилку. Когда воздушная лодка поднесла Бартана поближе, он насчитал около полусотни домов; некоторые из них, довольно большие, видимо, служили складами. Белые квадраты и треугольники парусов наводили на мысль, что река отсюда и до южного океана судоходна. Очевидно, перед ним был торговый центр, имеющий шансы на богатство и процветание, отчего загадка покинутых ферм выглядела еще таинственнее.