Деревянные четки - [61]

"Заступник" был журнальчик для молодежи, находящейся под покровительством католических религиозных организаций. Все сироты – воспитанницы нашего монастырского приюта – в обязательном порядке зачислялись в "Евхаристичную Круцьяту",[98] в связи с чем получали звание «рыцарей господа Христа». В нашей швейной мастерской дважды в месяц под председательством ксендза-катехеты[99] проходили собрания «Круцьяты», на которые приглашались также гости – «рыцари господа Христа», ученики начальной народной школы.

Писание сочинений на темы конкурса, объявленного "Заступником", было для нас мукой едва ли не более страшной, чем самое кропотливое и трудоемкие монастырское поручение. Больше всего страдали при этом малютки. Будучи не в состоянии справиться с темой, они с трудом выводили на бумаге несколько щупленьких фраз, затем перечеркивали их и начинали всё заново, неуверенные в себе, обеспокоенные тем, что срок сдачи сочинений с каждой минутой приближается. Слезы на их лицах то и дело перемешивались с чернилами. Наиболее нерадивых сестра Модеста била по рукам линейкой и беспрерывно поторапливала.

Через несколько часов таких невыносимых пыток семилетняя девчушка отдавала заполненный каракулями лист бумаги монахине и тут же, плача, становилась в угол – в наказание за свою нерадивость. Старшие девушки соображали несколько лучше, однако и за их столами господствовал дух растерянности. Кругом раздавались громкие перешептывания. Среди взаимных обвинений в подсматривании, грызни из-за чернил и бумаги, среди мелких подлостей по отношению друг к другу рождалось это сочинение для благотворительного "Заступника".

В субботу, предшествовавшую очередному собранию "Круцьяты", сестра Модеста сообщила нам во время обеда:

– Сегодня рекреации не будет. Сразу же после выполнения уроков вы должны остаться на местах. Мы сделаем разбор ваших сочинений.

Как только кончилось время, предназначенное для выполнения домашних заданий, монахиня вынула из рукава своей рясы листки бумаги с нашими сочинениями.

– Большинство из вас, – сказала она, – выбрало вторую тему: "Какой домик построила бы я для господа Иисуса Христа". Из двадцати сочинений хорошим можно признать только одно – сочинение Целины. Остальные следует выбросить в печь.

Мы посмотрели на Целину. Она даже бровью не повела, точно писание самых лучших сочинений было для нее обыденным, повседневным делом.

– Я прочитаю вам начало ее сочинения, чтобы вы в следующий раз знали, чего добивается от вас "Заступник".

"Домик для господа Иисуса я построила бы из роз, перевязанных лучами зари. Пол устлала бы лилиями и незабудками. За карнизы я бы вставила пучки жасмина, а крышу покрыла бы самыми душистыми травами. Всюду я развесила бы прекрасные занавесы, а на ложе набросала бы дорогие меха, макаты,[100] и ковры. В кадильницу я насыпала бы мирры и алоэ[101] я бы накупила благовонных бальзамов и масел, а вокруг дома поставила бы хор ангелов…"

– Здесь ты допустила ошибку, дочь моя, – вкрадчивым голосом сказала монахиня. – Ты не можешь распоряжаться ангелами и командовать ими. Ангелы, как духи бесконечно чистые, не повинуются нашим распоряжениям. Разве что только сам творец мог бы дать им такое поручение. Однако вообще-то этот образ хорош. Измени его только так, чтобы мы видели вокруг дома господа Иисуса не ангелов, а ряды коленопреклоненных рыцарей "Евхаристичной Круцьяты"…

Сестра Модеста вернула сочинение Целине, которая приняла его с выражением обиды на лице. Доставая листки бумаги с другими сочинениями, монахиня холодно сказала:

– А теперь, для сравнения, послушайте, что написала на ту же самую тему одна из девушек, причем одна из старших девушек, которая должна была бы служить младшим достойным примером:

"Какой домик построила бы я для господа Иисуса Христа?

Домик для господа Иисуса я построила бы такой. Он должен находиться недалеко от города, куда можно было бы ездить на базар. Коль он должен быть скромным, то достаточно в нем и двух комнат, сеней и кухни. А если должен он быть богатым, то комнат можно сделать и больше. И чтобы обязательно был чердак для сушки белья, а на дворе или в подвале – чулан для угля[102] и картошки. И еще должен быть сарай. И хорошо, если бы во дворе был насос, а в кухне – водопровод. И чтоб вода в трубах была не только холодная, как у нас в приюте, но и теплая. Двор должен быть всегда чистый, но не камнем мощенный, потому что от камня домашняя птица болеет и у нее паршивеют ноги. Если было бы еще два участка земли, то можно было бы посадить на них картофель и держать на откорм кабанчика. Птице достаточно будет отходов со стола, но нужно ей подбросить и высевок…"

– И таких вот глупостей с орфографическими ошибками полно на протяжении всех трех страниц! – с гневом воскликнула сестра Модеста. – Возьмем хотя бы этот кусок: "…Постель надо проветривать, чтобы в ней не было блох, а полы, если они деревянные, мыть через день и затем вытирать насухо, чтобы не появилась плесень…" Рузя, встань!

Рузя неохотно поднялась.

– Ты понимаешь, почему твое сочинение не только мерзко, отвратительно, но и, главное, оскорбительнодля всех "рыцарей господа Христа" и всей нашей "Круцьяты"?