Дерево самоубийц - [31]

– И ты решил рвать по живому? – догадалась Александра.

– Вроде того. Освободить ее от себя, дать шанс начать заново. Это не значит, что я отказываюсь от ребенка тоже! Я люблю сына, я буду его навещать, по деньгам даже вопросов нет. Но мы с Кариной взрослые люди, и уже очевидно, что надо начинать заново.

– Не со мной.

– Саша.

– Я знаю, что ты не предлагал и сейчас не предложишь. Но знаю я и то, что ты уже думаешь об этом. Так вот, нет. Можешь считать меня жестокосердной сукой, я это переживу, я все равно буду с тобой честной. Если я и выберу кого, это будешь не ты. Прости, но уже никогда – ты.

Она не пыталась задеть его, для Александры собственные слова стали таким же откровением, как для него. Сказала – и поняла: это правда. Если бы у нее отняли возможность быть одной и заставили непременно выбрать мужчину, которого она впустит в свою жизнь, это все равно был бы не Руслан. А кто? Да понятно, кто – тот, другой, ранее безымянный образ, теперь понемногу срастающийся с непривычным пока именем. Он, с его молчаливым пониманием, с правильными словами, с привычкой не давить, со схожим жизненным опытом, который другим наверняка показался бы безумным.

А Руслан. Он – живое воплощение всего, что она могла бы получить, да не получила. И если он готов резать «по живому», чтобы его жена начала все с начала, то и Александре придется сделать с ним то же самое.

Поэтому она просто прошла мимо, а Руслан ей позволил. Гайя, вконец растерявшийся, следовал за хозяйкой, заглядывал ей в глаза, но помочь пока не мог.

– Отношения – это сложно, – пояснила она псу. – За них иногда убивают. Но Руслан меня вряд ли придушит, так что и ты можешь его не есть.

Руслан-то не придушит. Но другие ради любви – или одержимости, принятой за любовь, – на многое идут. Что если именно это произошло с Маргаритой Вишняковой и Эдуардом Дежуровым? Думать о них сейчас было куда проще, чем о собственных проблемах.

Причины, по которым эти двое скрывали свой роман, вроде как на виду. А что если было нечто большее? Бывший любовник Риты, ревнивый и безумный? Дамочка, пожелавшая заполучить перспективного Эдика? Они умерли одновременно. Но почему их тогда разлучили? Да и потом, если Риту просто оставили в пустынном месте, то из обнаружения тела Дежурова устроили настоящий спектакль, причем дорогой.

Александре казалось, что ей выдали фрагменты десяти разных мозаик и велели сложить из них одну картинку. Причем идеальную! В другое время это повлияло бы на нее куда меньше, а теперь лишь усиливало ощущение, что у нее в жизни не складывается ровным счетом ничего.

Она отвезла Гайю домой. Перед входом в квартиру прислушалась, пытаясь определить, есть ли кто-то внутри, а потом обругала себя за это такими словами, которые лучше не слышать людям младше двадцати пяти. Конечно, она не меняла замок, а он не отдал ключи. Но это ровным счетом ничего не значит.

Она собиралась звонить брату, занять себя чем угодно, да хоть в бумагах утонуть, но не пришлось: Ян опередил ее, его номер высветился на экране, как только Александра достала смартфон из кармана, и ответить получилось мгновенно.

– Быстро ты, – оценил он. – Ты что, нетерпеливо ожидала?

– Ага, не выпускала телефон из пухлых ладошек. Что у тебя?

– Визит к доброй тете судмеду. И у тебя тоже.

– К Соренко?

– Ну к кому же еще? Встретимся там.

Александра не знала, что Ян попросил работать с телом Наталью Соренко, но и удивлена не была. Помимо того, что эта женщина отличалась манерами пьяного матроса и спонсировала половину табачных фабрик мира, она еще и была великолепным профи. Она найдет все, что можно, и остается только пожалеть, что ей не дали поработать с телом Дежурова.

Иногда Соренко, зная, что к ней едут близнецы, встречала их у парковки, прикрываясь одним из своих многочисленных перекуров. Но сегодня ей было не до того, и пересеклись они только возле тела Риты. Соренко казалась предельно мрачной, однако для нее это нормальное состояние, никак не связанное с работой.

– Медицинскими масками запасайтесь, – проворчала она. – Эпидемию ОРВИ в этом году вангуют небывалую.

– И тебе привет, – кивнул Ян. – А если по делу?

– По делу у меня для вас только печальные новости. Но за шутками и потешками в морг на моей памяти не приходили.

– Каковы шансы, что это действительно было самоубийство?

– Ноль, – без малейших сомнений заявила Соренко. – А вот то, что это очень старательно пытались выдать за самоубийство – факт. Шею девочке измочалили конкретно.

– Как это – измочалили?

– В баню пригласили и мочалкой потерли, Эйлер! Не тупи, потому что я уже второй час без сигареты, а для меня это очень вредно.

– Тем, что легкие очистятся? – с невинным видом поинтересовалась Александра.

– Тем, что я не выдержу, пристукну кого-нибудь из вас и сяду на пятнадцать лет! За вас же как за людей будут судить, а не по-честному…

– Давайте все-таки вернемся к шее, – предложил Ян.

– А давайте, раз мы собрались тут в приятной компании! Вот на это смотри.

Соренко указала на шею погибшей, которая и правда выглядела жутко. Сплошные кровоподтеки, кожа истерта до мышц, в центре этой грандиозной раны – глубокая багровая борозда. Александре доводилось прежде видеть самоубийц-висельников, но ни один из них не выглядел вот так.