Дерево не выбирает птиц - [11]
Юкки, ох уж эта Юкки, с некоторых пор у Кима вошло в привычку, нет, в навязчивую идею, или того хуже — в манию, искать во всех встречных-поперечных неуловимые черты ведьмы.
Во время той самой инспекции на землях даймё Мацукура ему показалось, что он отыскал проклятую Юкки, вдруг обнаружив ее в молодой привлекательной крестьянке, доставленной в замок вместе с другими бабами для услаждения самураев. Что-то было не так с этой девушкой. Ее спокойствие, что ли… В то время как все остальные гнусно выли, просясь отпустить их домой, как же, вернут их без отработки положенного! Но все равно, почему бы и не попросить, но та странная бабенка вообще ни о чем не молила, не проронила слезинки, она просто смотрела на Кима красивыми блестящими глазками, словно знала, что тот убережет ее от бед.
И он действительно вступился за нее, ткнув пальцем в сторону ревущих пленниц, велел доставить девку в отведенные для него покои, что тут же было выполнено. А там…
Нет, разумеется, зная, что крестьянка вполне может оказаться Юкки, он и не думал прикасаться к ней. Этого еще не хватало.
Покормил, да и отпустил с подарком, позаботившись о том, чтобы девица вернулась в деревню без проблем. Отправил с ней самурая, до последнего ожидая, что хитрюга Юкки как-нибудь проявит себя, но…
Во второй раз их встреча произошла неожиданно скоро. Уже на следующее утро, отправляясь на соколиную охоту, он приметил, что в кустах ракиты кто-то прячется. Сегуна тотчас в два кольца окружили телохранители, несколько человек с мечами и ножами наизготовку рванулись к кустам и вскоре вытащили оттуда лохматую, с залитым кровью лицом бабищу, — как догадался продравшийся сквозь кордон собственных телохранителей Ким, — одну из тех, кого ему довелось видеть прошлой ночью.
Впрочем, догадался он скорее не по лицу, лицо было обезображено свежими глубокими ранами, нос отрезан, черная на красном дыра выглядела омерзительно. Он признал крестьянку по голубой, изгаженной кровью накидке, которую приметил накануне.
Зачем? Для чего могло понадобиться уродовать молодую, вполне привлекательную женщину? Почти все даймё время от времени сами пользуются крестьяночками и позволяют делать то же самое своим самураям. Кто-то на следующий день одаривает их подарками, кто-то кормит, поит, снимает часть налогов с деревни. Так было во все времена и не вызывало протестов. Но это?!
Зачем портить жизнь человеку, портить лицо женщине?
Мучимый странным предчувствием Ким специально сошел с тропы и, окруженный своими преданными людьми, за несколько минут долетел до деревни, в которой жила вчерашняя крестьяночка. Оруженосец, провожавший ее до дома, вел их короткой дорогой.
Уже на въезде в деревню стало очевидно, что здесь не все гладко, в какой-то момент Ким даже забеспокоился, что не взял всю свою охрану. Впрочем, кого здесь бояться, кучки рыдающих крестьян?
В центре деревне — напротив дома старосты (самый большой и ухоженный дом должен был занимать староста или отвечающий за деревню самурай) — прямо на земле лежали сразу четыре мертвых женщины, из тех, кого вчера таскали в замок. У двоих из них не было носов, у других были выколоты глаза.
С замиранием сердца Ким медленно подъехал к трупам, давая крестьянам возможность расступиться перед лошадью неизвестного им господина. Его вчерашняя «гостья», ее не было среди покойниц. Кто-то тронул его за плечо, и Ким повернул коня в сторону домика, на который показывал оруженосец.
Заметив его приближение, находящиеся возле калитки крестьяне попадали на колени, успев перед этим распахнуть настежь калитку и отползти от тропинки, дабы не быть раздавленными копытами коней.
Ким спешился и, скрестив от нечистой силы пальцы, вошел в дом. Девушка, проведшая безмятежную ночь в его покоях, гостья, которую он одарил с рассветом и отправил под охраной домой, смотрела на него, неловко скособочившись в углу, точно сломанная кукла. Из ее горла торчал узкий дешевый нож — шило. Из угла рта на рукав цветастой юкаты[13] стекала тоненькая струйка крови.
Нет, разумеется, это была не Юкки. Та нипочем не позволила бы пришить себя без борьбы. Но зачем? К чему такая изощренная жестокость?!
Вернувшись к охотникам, Ким был мрачен и сосредоточен. Больше всего в этот момент ему хотелось посадить на кол зарвавшегося настолько, что позволил отдать приказ об убийстве вчерашней гостьи своего сегуна, даймё Мацукура Сигехару. Да, воткнуть в жопу кол и потом обложить соломой и подпалить! Гад!
Можно было измыслить и более совершенные виды казни, но Ким был принужден молча сносить обиду. Потому что его целью был не признанный садист и нелюдь Мацукура, а дочь Ала — Марико и ее новое семейство. И кто знает, казни он подонка, куда денутся его самураи? Скорее всего — пополнят ряды бесхозных ронинов, ищи их потом еще несколько лет…
Пришлось проглотить обиду, сделать вид, будто глух и слеп. А так хотелось долго и сладострастно варить мерзавца в котле, наслаждаясь его криками.
Глава 5
В ожидании гостей
Загнутые крыши защищают от злых духов.
Токугава-но Осиба. Из собрания сочинений. Том I. Секреты радуги
