Деревня Пушканы - [177]

— Но вы, барин, давеча посулили! — жалобно протянул знакомый возница.

— Посулил уладить, — подтвердил депутат. — Но не сразу же, по горячему следу. Мы вручили заводчику наши требования в письменной форме. Он должен взвесить их, подсчитать. В любом хозяйстве главное — правильный подсчет. Мы, депутаты, в сейме тоже подсчитываем нужды государственного хозяйства.

— Оно-то так… — неохотно отступили возчики. Ушли и рабочие делегаты. Андрис видел, что они не очень удовлетворены.

— Все будет хорошо, совсем хорошо. Уж я все сделаю, как полагается, — ничуть не сомневался в себе Анцан. — И примирю возчиков с рабочими. Вот увидишь! А теперь пошли к нашим гостеприимным хозяевам, надо подкрепиться. Уже отсюда чую, что на кухне готовят что-то очень вкусное.

— Может, еще раз к рабочим завода сходить?

— Глупости! Лидеру не к лицу бегать за кем-то. Массы должны чувствовать, что их руководители знают свое дело.

«Философия твоя, товарищ Анцан, не очень-то верна…» — подумал Андрис. Но его тоже мучил голод, да к тому же за все это дело с думиенским кирпичным заводом отвечает депутат.

На другой день, когда после завтрака оба представителя социал-демократической партии шагали на завод, им в парке встретился седеющий господин во френче без петлиц.

— Господин Бренькис — Пилан, пропагандист нашей партии, — познакомил их Анцан.

— Очень приятно! — едва пошевелил тонкими губами заводчик, уставясь на Андриса.

— Мне, депутат, надо бы поговорить с вами, — сказал он Анцану.

— Мы идем на собрание.

— С этим ваш пропагандист справится и без вас. — И Бренькис повел депутата в сторону имения.

— Товарищ Анцан… — недоумевал Андрис, почему депутат сразу уступил капиталисту.

— Ты ступай! — махнул ему Анцан. — Я приду чуть попозже.

Ночью в караульных кирпичного завода кидали камнями и стреляли. В стену, у которой стоял один из них, попало несколько пуль.

К счастью, Игнат как раз отошел за кирпичную груду.

— Где депутат? — спрашивали возмущенные и возбужденные рабочие. — Почему задерживается? Надо акт составить, сообщить властям. В сейм. Уже до того дошло, что стреляют по мирно бастующим рабочим.

Анцан явился незадолго до полудня.

— Акт составим. Мы за эту бандитскую вылазку пригвоздим их к позорному столбу, — говорил он, как всегда, громко. Но Андрису все же казалось, что разговор о ночном злодеянии он пытается замять. Скорее покончить с ним, чтобы перейти к другому. Так оно и оказалось.

— Скверные новости узнал я сегодня утром, — начал Анцан, отозвав в сторону тех троих, с которыми ходил вчера к заводчику. — Очень скверные. Исход нашей забастовки под угрозой. Хозяин, видите ли, хочет закрыть завод. Да, да… Он предъявил мне бухгалтерские книги, по которым ясно видно, что завод испытывает большие трудности. Кирпич в основном продан в долг, а деньги не поступают. Ничего хорошего в ближайшее время ждать не приходится. В стране все-таки экономический кризис. Капитан Бренькис мог бы предприятие не закрывать, если бы вы кое-чем поступились. В некоторых вопросах. Например, в выплате не полученного вами жалованья. Он мог бы уплатить вам в два приема. Но жилье вам пришлось бы искать самим. Обсудите предложение хозяина. Если завод закроют, вы лишитесь всего.

— К хозяину прибыл епископ, — вполголоса добавил специально для Андриса Анцан, прислушиваясь, что говорят рабочие. — Но епископ все же высказал кое-какие достойные внимания соображения. А капитан Бренькис с епископом считается. Так что я от имени рабочих с Бренькисом договорился, — быстро закончил он.

— Что? — не поверил Андрис своим ушам. — Но это… это ведь предательство.

— Потише ты! — поморщился Анцан. — В политике не до этических тонкостей. А если ты в своих агитационных речах наобещал больше, чем нам поднять, так я не против, чтобы ты из Думиене уехал. Выполнять очередные пропагандистские обязанности.

— И уеду. Только не думай, что я об этом не напишу в центральный комитет…

3

В канцелярии Даугавпилсского отделения партии Андрис Пилан надеялся получить от центрального комитета удовлетворительный ответ (ведь депутат Анцан поступил подло!), но вместо этого пришло указание выехать в Пурвиену. Товарищу Пилану надлежит участвовать в перевыборном собрании Пурвиенского отделения общего профсоюза.

— Что же произошло? — вертя в руке письмо, спросил Андрис секретаря отделения.

— Обычное дело. В мастерские опять пробрался коммунистический депутат Ершов… — секретарь склонил голову набок. — Первостатейный демагог. А наши растерялись. Потом Антоновичу, казначею нашего профсоюза, взбрело в голову вызвать охрану. Хотел предотвратить выход на улицу. Намерение как будто хорошее, но…

— Погодите, погодите! — перебил Андрис секретаря. — Вы говорите, Ершов был в Пурвиене?

— Почему в Пурвиене? — наморщил секретарь лоб. — Я говорю про местные железнодорожные мастерские. Да, и Антонович вызвал охрану. Коммунисты почуяли это, пошла катавасия. Толпа мальчишек вынесла Ершова на руках, открыла ворота. Флаги были у них уже наготове. Вот и лови ветра в поле! У переезда их уже ждали другие, такие же буйные, и поднялся шум на весь город. Вы ведь знаете, как это происходит.