Деревенские адвокаты - [6]

СЛАВНОЕ ДЕЛО - СОВРАТЬ!

Была, кажется, весна двадцать девятого года, только-только полая вода сошла. Вот тогда и пропал в кооперативной лавке мешок изюма. Выследить-то вора выследили, но поймать его, руки за спину заломить не удалось.

Вор Муратша, до полусмерти избитый в Лекаревке, лежал всю зиму покалеченный, выздоравливал понемногу и крепко по своему ремеслу стосковался. Все терпение вышло, дневной сон пропал. Ночного у него и так нет. А весна пришла - вконец душа извелась, сердце изныло. Хоть собственный дом обворуй. Как раз в ту пору и завезли в кооператив три мешка изюма. Почему-то в клеть под замок не заперли, а скинули рядом, в сарайчик, где и дверей-то нет. Новость эта очень скоро докатилась до Муратши. И так ему изюму захотелось, ну прямо душа возжаждала. Удержу нет - хоть кричи, хоть так, молча, помирай. Сколько ведь месяцев в праздности провел, надо было испытать сноровку, проверить удачу. И не в наживе дело - в охоте. До этого он государственное или артельное имущество старался не трогать. Теперь же поневоле пришлось. Утолить свое вожделение на стороне еще не было сил.

В карауле у клети стоял один такой - Ахметгареем звали. Как и положено всякому охраннику, только весна - и начиналась у него "куриная слепота", а чуть за полночь - клонило ко сну. В предрассветную темь взял Муратша свою короткотулую, мохнатую темно-гиедую лошадку под уздцы и пошел на задворки муллы Мусы. Кооператив занимал остатки надворных построек муллы. Возле клети сидел на чурбаке и, посапывая, дремал сторож. Не дремал даже, а совсем уже в сон уплыл. Воровского нюха и разбойничьей хватки в Муратше достаточно. Двух минут не прошло, а мешок с изюмом уже лег на хребет гнедка. Хрустнула при этом у злодея увечная поясница, однако не переломилась. Изюм Муратша зарыл в стогу сена за соседним гумном. Но пока вернулся домой, не отпускала его тревога. Казалось, что кто-то тайно шел за ним по следу и при этом тоненько кому-то подсвистывал. Но пришел домой и понял: свистело в собственном его носу. Однако тревога не оказалась пустой. Кто-то все же приметил на задворках у муллы длинногривого битюга. Охранник Ах-метгарей тоже слышал сквозь сон: тихонько, чуть-чуть постукивали копыта. А лошадь, коли она праведными путями ходит, так осторожно, так боязливо ступать не будет.

Приехавший в тот же день из Ак-Якупа худой крючконосый милиционер Худайдатов вызвал Муратшу в контору кооператива и, как говорится, прижал к стенке:

- В Кулуше других воров нет. Так что отпираться и не пробуй, признавайся сразу! - И большой его кадык так и заходил - то вверх, то вниз.

- Так ведь... и без меня в округе воров хватает. Вон калкановские...

- Конечно, хватает. Однако здесь твоя работа. Порядочный вор ради мешка изюма за тридевять верст магазин грабить не притащится, пачкаться не будет.

- Был бы изюм... может, и запачкается, - обиделся вор. Кому понравится, когда профессию задевают?

- Ты, Муратша, меня знаешь. Я тебя насквозь, до потрохов вижу. Ты лучше не тяни, верни изюм. Вернешь - писать на тебя, бумагу изводить не буду. - И для убедительности добавил по-русски:- Черт с тобой!

Муратша не корысти ради сотворил это, а из душевного томления. Но в каждом ремесле своя премудрость есть, своя тайна, свое достоинство. Ловко украсть для вора доблесть, а со следа сбить, украденное скрыть - доблесть вдвойне. Муратша не теленок, на мякине выросший, так просто ему веревку на шею не накинешь. Если на месте схватят - пусть хоть бока обломают или на суд потащат, тогда дело другое.

- Ну, чего застыл?

- Не застыл. Так стою.

- Я тебя выследил, подлая твоя душа. И другие твои злодейства известны. Думаешь, про лекаревские похождения не знаю? Испугались они, что сдох ты, потому лишь молчат.

- По пьянке сцепились, чего меж знакумов не бывает. Сами же и уладили.

- Уладили они! Не заливай! Про корову в лаптях тоже знаем.

- Что? Корова в лаптях? В первый раз слышу! - Муратша посчитал, что тут нужно расхохотаться.

- Рот-то не дери! Ну ладно... Где прошлой ночью был?

- На рыбалке! - и сам не ожидал, как выпалил тот. Сказал бы "дома", и все.

- Свидетель есть?

- Ну, свидетель... Кто же без свидетелей ходит?

- Кто? Приведи его сюда.

- Когда?

- Сейчас же!

- А если дома нет? Время-то горячее!

- Дождись, когда вернется.

- Так сразу и отправляться?

- Отправляйся.

- Эх, товарищ Худайдатов, важные свои дела отложил, ездишь, хлопочешь, себя не жалеешь... - остановился в дверях Муратша.

- Ступай куда сказано! - ответил милиционер и даже головы не повернул.

Тот ушел. Худайдатов свернул самокрутку, закурил. "Ишь, налим! Ничего, за хвост не ухвачу, так за жабры тебя возьму, окаянный. Я тоже рыбак не из растяпистых", - подумал страж закона.

...Прежде Муратша у Нурислама даже через порог не шагнул, глотка воды не испил. Но теперь направился прямо к нему. Отделившийся от отца молодой хозяин сидел возле новой, сложенной из ольхи клети и стругал рукоять косы. Молодые на ноги встали быстро, обжились, Баллыбанат тоже оказалась хозяйственной и расторопной. За шесть лет два мальчика и одна девочка из избы во двор на четвереньках выползли... Вон старший - уже по примеру отца сидит и стругает что-то.